Меня затопила надежда. Мы выберемся. Мы выживем.
Я даже не услышала подошедшего сзади человека, пока не стало слишком поздно.
Чья-то хватка на руке застала меня врасплох, и с коротким вскриком я упала назад.
– Вставай! – заорал новенький. – На ноги!
Он зажал предплечьем мое горло, используя мое тело как щит. В висок мне упиралось что-то твердое и холодное. Я не сомневалась, что это пистолет.
Чейз не остановился, он врезался в нас как товарный поезд, и мы рухнули на землю. Гравий царапал мои ладони, пока я старалась отползти в сторону. Рядом раздался глухой выстрел, а вслед за ним крик боли справа от меня. Наконец мне удалось выбраться из тисков мужских тел.
Новенький, со все еще разбитым носом и добавившейся к нему царапиной на бледной челюсти, вскочил на ноги, оставив Чейза лежать лицом вниз. В течение одной ошеломленной секунды никто из нас не двигался.
– Вставай. – Нога Чейза находилась ближе всего ко мне, и я дернула его за икру. – Чейз, вставай!
Он согнул руки и попытался оттолкнуться от земли, но снова упал на живот.
«Он в порядке, – говорила я себе. – Просто сильно ударился, и от удара перехватило дыхание». Я подползла к нему и помогла перевернуться на спину. Я увидела, как его глаза сфокусировались у меня за спиной, на луне. Увидела, как темная жидкость сочится из левого плеча, прямо над грудной клеткой.
Время остановилось.
Мальчик и девочка исследовали дом с привидениями.
Целовались в лесу.
Катались на мотоцикле.
Шли в школу. Шептались через промежуток между домами. Вытаскивали сено друг у друга из волос.
Мы были деталями одного пазла.
Но Чейз оказался мальчиком из моего сна, с окровавленной дырой в груди.
Я не могла двинуться.
Слышно было только наше дыхание: мое – слишком тяжелое, и его – слишком натужное. Чейз съежился от боли, и я зажала его рану ладонями и залила слезами.
Звуки боя вокруг вернулись потоком, разрывая барабанные перепонки. Солдат, который выстрелил в Чейза, который сдал нас в Гринвилле, приближался. Я чувствовала его присутствие, волоски у меня на шее встали дыбом.
Не задумываясь, я распростерлась на Чейзе, закрывая его своим телом и жалея, что не сделана из стали и не могу остановить пулю. Два выстрела раздались один за другим. Я зажмурилась в ожидании момента, когда они войдут в мое тело, обжигая кожу.
Но когда я открыла глаза, рядом со мной стоял Такер, а новенький без движения лежал на земле.
Присев на корточки, Такер убрал пистолет в кобуру и сжал рукой плечо Чейза.
– Встряхнись, Дженнингс. Это просто царапина.
Вокруг нас бушевало сражение.
Чейз открыл глаза, сосредоточившись на Такере, а потом рывком сел и отпихнул меня в сторону.
– Убирайся... от нас... – прошептал он.
– Я спас ее, – объяснил Такер.
Ты убил мою маму и всех тех людей в Чикаго и в убежище.
– Он отпустил меня, – сказала я, просовывая руки подмышки Чейзу. Такер разбудил что-то во мне. Я все еще могу спасти Чейза, но нам нужно выбраться отсюда.
Чейз слабо отпихнул своего бывшего напарника, отчего тот беспомощно откинулся на пятки. Он казался удивленным, будто не мог поверить в то, что Чейз ему не верит.
– Помоги мне! – сказала я Такеру. – Ему нужен врач.
Такер закинул руку Чейза себе на плечо, и тот с хрипом встал. Звука, который издал Чейз, оказалось достаточно, чтобы заставить мое тело сжаться, но у него не осталось сил возражать.
– На север отсюда есть клиника, – сказал Такер. – Туда отвозят солдат, которым нужно что-то серьезнее, чем врач на базе.
Я открыла откатную дверь фургона. Такер залез туда спиной вперед и затащил Чейза на пол кузова.
Я запрыгнула на водительское сиденье и стала обыскивать приборную панель: швырнула через плечо карту, отпихнула в сторону упаковку батареек. Где-то рядом вскрикнул от боли человек.
– Ключи, – сказала я.
– За козырьком, – отозвался позади меня Такер. – Водители оставляют их там, когда приезжают на базу.
Я рывком отогнула козырек и схватила скользнувшее ко мне кольцо с ключами.
– Держись, мужик.
Такер снял форменную куртку и пытался убедить Чейза прижать ее к ране.
– Поехали! – крикнула я. Как только Такер вышел, я сунула ключи ему в руку, нырнула в кузов и встала на колени рядом с Чейзом.
Вокруг бойцы Три плечом к плечу с заключенными побеждали солдат МН. Их победные крики остро отдавались во мне: они приветствовали смерть других людей так же, как солдаты приветствовали смерть наших людей на ринге.
Это то, за что мы сражались. Чего мы всегда хотели.
Я захлопнула дверь фургона и прижала куртку к плечу Чейза. Он застонал, и этот звук почти сломал меня. Мне невыносимо, что он испытывает такую боль. И я ничего не могу поделать, чтобы это исправить. Кажется, чем сильнее я нажимала на импровизированную повязку, тем большую боль это причиняло Чейзу, но я не знала, что еще сделать.
Завизжали шины. Я подняла голову, глядя, как мы едем по стоянке. Такер несся напрямую к воротам. Солдаты и повстанцы бросались прочь с дороги.
Ворота были приоткрыты, но недостаточно широко для фургона.
– Такер?
– Держитесь крепче, – ответил он. Взревел двигатель, и фургон рванул вперед, сильно ударившись о бок другого автомобиля, торчавшего у нас на пути.
– Держись! – крикнула я Чейзу, когда мы врезались в ворота.
Снаружи отступали люди в форме, их преследовали и расстреливали заключенные. Заднее стекло пробила пуля, скорее всего, выпущенная одним из повстанцев, – я и забыла, что мы едем в автомобиле МН, – машина вильнула, но не замедлилась.
Такер сказал, что на север отсюда есть клиника. Надеюсь, ее не трудно найти.
Наконец мы поехали по прямой и стали набирать скорость. Чейз с трудом приподнялся на одном локте, несмотря на мои усилия заставить его лежать. В темноте фургона его лицо было бледным и блестело от пота.
Он пристально смотрел на Такера.
– Он был с ними, – сказал Чейз сквозь зубы. – Возле мини-маркета. Он знал.
– Знаю, – сказала я.
– Он правда отпустил тебя?
– Да. – Я выждала один удар сердца и заставила его снова лечь. – Чейз, продолжай говорить.
– Почему? – спросил он.
– Не знаю. Думаю... – Такер резко свернул на шоссе, следуя указателю с надписью «больница». – Наверное, он хотел все исправить.
Молчание.
– Чейз?
Его глаза закатились. И закрылись.
– Чейз! – закричала я.
Глава 26
Я меряла шагами маленькую палату, не обращая внимания на влажные волосы, с которых на позаимствованную больничную одежду стекала вода. Такер откинулся на спинку мягкого оранжевого стула возле стены. У него слипались глаза, и каждый раз, когда его голова падала на бок, он вскидывался и принимался их тереть.
– Док вернулся?
Он спрашивал это каждый раз.
Я покачала головой и в двадцатый раз затянула пояс огромных штанов. Они были мне очень велики и все время сползали.
Пять часов назад мы вломились в клинику и потребовали помощи. Четыре часа назад вызванный врач, мужчина примерно одного возраста с Джессом, с редеющими волосами и серьезными глазами, сделал операцию. Я оставалась в операционной все время, убежденная в том, что Чейзу могут навредить. В том, что ему просто позволят умереть. Даже после того, как врач показал мне три параллельных шрама на своем плече.
Два часа назад мне сказали, что Чейз выживет, и поместили его в послеоперационную палату. Наконец я согласилась взять больничную одежду, помыться над раковиной и позволить медсестре обработать мои раны. Врач сделал мне укол пенициллина, на случай если в них попала инфекция. Чейза я не оставляла ни на минуту.