Когда один парень грубо цыкнул на меня, чтобы я поторапливалась, я налила ему водки меньше положенного и сказала, что буду разбавлять его коктейли, пока он не научится себя вести. Потом какой-то старик, откровенно пялясь на мою грудь, спросил, не налью ли я ему чего-нибудь особенного, и я отмерила унцию бурбона, а потом долила стакан доверху гранатовым сиропом.
– Сладенький, – сказала я с жеманной улыбкой. – Совсем как я.
Он сердито фыркнул.
– Налей чего-нибудь нормального.
– Что просили, то и налила.
– Но…
– Следующий!
Он оставил розовую гадость на стойке и вернулся за свой столик ни с чем.
Аарон хихикнул:
– Эй, Кай, чем кончается война с рыжей?
– Полным порыжением, – с усмешкой ответил темноволосый. – Ты хоть понимаешь, что ты сам рыжий, а? Сам себя дразнишь.
Я обожгла их сердитым взглядом. Зачем они портят мне и без того паршивый вечер? Почему бы им не перетащить свои сексуальные задницы куда-нибудь за столик? Надо сказать, они и правда были очень даже ничего, но это только больше меня злило. Такая отпадная внешность, и таким придуркам досталась… Ну, может быть, к парню со шрамом это не относится. Может, он и не придурок. Он почти все время молчал, так что с уверенностью сказать было нельзя.
Все трое выглядели как настоящие модели, только из разных журналов. Аарону бы скакать по прериям верхом, гоняться с лассо за диким стадом… или за какими-нибудь красотками. Одет он был не по-ковбойски, но что-то в нем было такое – суровое и мужественное. И мускулы накачанные – тугие бицепсы, крепкие плечи, обтянутые серой футболкой.
Его приятель Кай словно сошел с рекламы роскошного автомобиля – парень за рулем поправляет темные очки, небрежно катя в спортивной машине по извилистой горной дороге, камера нацелена прямо в лицо. Эти темные волнистые волосы, светлая кожа и экзотические черты лица могли бы продать что угодно.
С третьим было сложнее. Помимо шрама, у него были умопомрачительная оливковая кожа и растрепанные темно-каштановые кудри, а стильная легкая щетина придавала ему невероятно сексуальный вид. Чертовски красив, но не слишком яркой красотой – идеальный типаж для рекламы повседневной мужской одежды. Носи наши джинсы, и на такого простого парня, как ты, женщины будут вешаться гроздьями.
Да, хороши, паршивцы, что и говорить. Аарон, к тому же, прекрасно знал о своей привлекательности.
– Новенькая, – окликнул он, как только у меня выдалась свободная секунда и я смогла перевести дух. – Мне нужно еще выпить.
Я сердито вытерла пролитый гранатовый сироп. Отказаться его обслуживать – означало признать, что он победил.
– Что тебе?
– Хм. – Он задумался, растягивая время. – Возьму «Маргариту», некрепкую. С вишенкой и зонтиком.
Я посмотрела на него исподлобья. Разбавленный коктейль? Фу! Я повернулась к блендеру, насыпала в стакан льда и стала искать смесь для «Маргариты». Очередь у бара снова росла, я выскочила в заднюю дверь и бросилась к кладовке, чуть не сбив с ног Рэмси. Перерыла все полки, отыскала банку и поспешила назад. Добавить ингредиентов, перемешать, проверить консистенцию, снова перемешать… Годится.
Я вылила коктейль в стакан для «Маргариты» и сунула его Аарону.
Он бросил на стакан короткий взгляд.
– А вишня где?
– Нет у меня вишни.
– У нас всегда есть вишня.
Я зарычала от злости и снова ринулась на кухню. Нашла в кладовке огромную банку с засахаренными вишнями, притащила ее к стойке, отвинтила крышку и выудила одну вишенку за ножку. Бросила в слабенький коктейль и добавила туда же веточку мяты.
– Доволен?
– А зонтик где?
– Обойдешься.
– Без зонтика «Маргарита» – не «Маргарита».
Целая дюжина недовольных посетителей ждала своей очереди заказать напитки. Я повернулась к ним, но…
– Без зонтика не хочу, – заявил Аарон. – Принеси-ка…
Перед глазами у меня поплыла красная пелена. Я резко развернулась к нему, схватила «Маргариту», на приготовление которой потратила пять драгоценных минут, и рявкнула:
– Если не хочешь пить, получай так!
И выплеснула коктейль ему в лицо.
Глава 4
Ну то есть я хотела облить «Маргаритой» Аарона. Но размахнулась слишком энергично, и его друзья тоже получили по полной порции ледяного коктейля в лицо. Все трое шарахнулись, в баре все стихло, и все лица до одного повернулись ко мне.