Если только на миг предположить, что этих тварей создали не колдуны, если только немного подумать… Кто мог их создать и зачем?
…Кабинет тонул в книгах, рукописях, чертежах и склянках с различными органами, совсем не похожими на человеческие. Граф Соренор, старик чуть младше кардинала, сидел на мягком стуле с витыми рогами из золота, сложив руки на впалом животе, скрытом домашним халатом. Черные, длинные волосы с седыми прядями скрутились змеиными кольцами на его тощей груди, а глаза-угли жгли герцога.
— Что же вы, Доран? Боитесь меня? Напрасно, напрасно… — качал он головой, улыбаясь краешками губ.
— Возможно, мой вопрос вас удивит, но помните ли вы, что было семь лет назад? А если точнее — посольство из хааната. Я нашел сведения, что вы часто общались с колдунами…
Доран подвинулся в кресле, предложенном ему хозяином — оно оказалось настолько неудобным, что сгодилось бы для пыток.
— Помню. Я всё и всегда помню, — взмахнул рукой с многочисленными перстнями граф. — Не томите. Спрашивайте.
— Среди колдунов была девушка лет четырнадцати, максимум шестнадцати? Худая, роста чуть ниже среднего, с зелеными глазами, рыжая?
Граф потер подбородок и прищурился, вместе с тем удивленно приподнялись брови: такого вопроса он точно не ожидал, затем небрежно провел рукой по волосам, и зацепившиеся перстни раздробили их на разноцветную паутинку.
— Странно, что семь лет назад вы не пришли ко мне с вопросом о составе посольства. Не поздно ли спохватились?
— Я не знал о вашей феноменальной памяти, — поморщился Доран, — и, напомню, тогда Его Величество закрывал вашу лабораторию. Вы были неуловимы, находились сразу в нескольких местах.
— Ха-ха-ха! Да, тогда я пытался совершить невозможное, чтобы детище моей семьи не закрыли… Я помню только одну девочку, подходящую по возрасту. Это была Шаитария, дочь кидо-та. Только вот цвет волос у нее был темный, а глаза да, зеленые, огромные. Откуда вы узнали о ребенке? И что же, выходит, Шаитария жива? Где же она? Я был бы рад увидеть ее, ведь с кидо-та у меня сложилось что-то вроде дружбы…
— Ваша светлость, я не сказал ничего, что могло привести к таким вопросам. Наши описания не сошлись.
— Однако для вас это зацепка к чему-то важному, ваше сиятельство, иначе бы вы не пришли ко мне, — улыбка Соренора была столь сладка, что вязла на зубах и вызывала изжогу. — Слышал, в столице неспокойно? Не хочет ли император снова увидеть своего покорного слугу?
— Император не хочет даже слышать о лабораториях.
— Жаль, мне очень жаль…
Доран почесал переносицу. Почему Соренору было не создать туманных тварей? Почему бы ему не убивать девушек? Но мог ли он решиться на такие меры ради возрождения лаборатории? И почему тогда до сих пор не объявился при дворе с верным средством для избавления от тварей? Либо здесь партия сложнее, либо Соренор не виноват. Герцог ощутил прилив азарта и сил, ведь наконец-то появилась рабочая версия, только проверить быстрее, чем прибудут колдуны и подтвердят или опровергнут слова Киоре, вряд ли получится.
Но всё же он достал кристалл эстера и сжал его, вызывая счастливого императора.
— Доран, не говори ничего, — простонал счастливый отец, не желавший слышать о делах империи хотя бы несколько часов.
— Мне нужны все сведения о подземной лаборатории Соренора, какие у тебя есть. Возможно, граф все-таки пустился в интриги ради возрождения своего детища.
— Я отдам приказ. Всё получишь, когда вернешься с севера, — с трудом согласился тот и прервал связь.
И до самой ночи его поглотили бумаги. Требовалось написать отчеты императору — проклятые формальности! Кто-то запрашивал разрешение на доступ к определенным секретным делам. Какие-то преступления надо было рассмотреть на предмет вынесения грифа секретности и его степени…
— Ваше сиятельство, вам домой пора, — услышал он тихое, а в дверях торчали стражники, которые несли караул в приемной. — Уже почти полночь…
Доран отложил папки, прихватил только отданную ему Паоди. Пока он собирался, ему успели каким-то чудом раздобыть экипаж — как же не хватало собственного автомобиля! Однако вид украшенной фонарями со свечами кареты его позабавил. Лошади тронулись, и здание Особого управления осталось позади, растворившись в тумане, в этот раз слабом, похожем на едва заметную дымку марева после дождя. Сырость кусала лицо, морозила кончики пальцев, в общем, всячески докучала.