Три месяца, две недели и один день
Пролог
— Что происходит, Дерек? Ты наконец скажешь мне, для чего мы здесь?
Я слышу недоумение, требование внести ясность и даже возмущение в голосе Оливии, сидящей по другую сторону стола вместе со своим адвокатом, но если всё пройдёт так, как задумано, то ни сегодня, ни когда-либо впредь она больше ничего от меня не услышит. Не испытывая никакого желания не то что говорить с ней, а даже просто видеть её, я приехал сюда, только чтобы со всем окончательно разобраться и покончить. Со всеми формальностями, нашим браком и напрасными иллюзиями о совместно проведённых отведённых нам годах, которые, несмотря на всю свою близость к реальности, уже никогда ею не станут. Но я не произнесу ни слова. По крайней мере, очень постараюсь. В конце концов, для этого у меня есть адвокат, который обязан отрабатывать те немалые деньги, что получает за свою работу, а для этого недостаточно просто связаться со своим коллегой и созвать эту встречу. Необходимо ещё и провести её на уровне и достичь результата, который меня всецело удовлетворит, ведь иного развития событий я просто не приму. Нужно только сосредоточиться на главной задаче и не думать о второстепенных вещах, чисто теоретически способных сбить с толку. О платье, у которого, я знаю, внушительно открытая спина, и о холодной, но всё равно притягивающей и провоцирующей на эмоции красоте. Это всё пустое. Должно быть таковым.
— Миссис Картер…
— Я спрашиваю не вас, а своего мужа.
— Ну, это ненадолго, — вопреки всем недюжинным усилиям взять себя в руки и максимально не обращать внимания на эту… эту… женщину, не сдержавшись, твёрдо и непоколебимо заявляю я, потому как вся эта ситуация с самого начала здорово меня угнетает, и я не хочу задерживаться тут дольше необходимого. Поставить одну подпись это дело двух минут. Достаточно прелюдий и вежливо-лестных обращений. Это ещё нужно заслужить. Но это не про неё. Видимо, пора брать всё в свои руки, а не ждать, когда мои мозги и мысли волшебным и мистическим образом перекочуют в голову юриста.
— Что ты такое говоришь?
— То, что я развожусь с тобой, Оливия.
И только я заканчиваю произносить свою фразу, как сразу же следом возникает он, ожидаемый мною эмоциональный если и не взрыв, то уж точно всплеск.
— Оставьте нас, — это громко, озлобленно и яростно, и ещё это нисколько не просьба, ведь Оливия в принципе не знает таких слов, как «пожалуйста», «прошу» и «спасибо», и никогда ни о чём не просит, их нет, да никогда и не было в её лексиконе, и вам не стоит ожидать от неё ничего, кроме приказов и распоряжений. С самых малых лет не ведая отказов, она привыкла получать то, что хочет, и этим всё сказано. Но всё когда-либо бывает в первый раз.
— В этом нет нужды, — качаю головой я, чтобы наши адвокаты даже и не думали вставать и уж тем более покидать этот кабинет, но Оливию это явно не устраивает. Кто бы сомневался.
— Разве я неясно выразилась? Я сказала оставить нас. Выполняйте, чёрт побери! Вы двое, пошли вон!
— Мистер Картер?
— Делайте так, как она говорит, — несколько внезапно для самого себя иду на попятную я, но это не потому, что ещё неделю назад я боготворил, умирал и воскресал от силы любви, и был готов на всё ради счастья, благополучия и осуществления всевозможных желаний одного конкретного человека, к которому её испытывал, а лишь в силу того, что так проще, быстрее и терпимее. Всем будет легче, если я позволю себе высказать ей в лицо всё или, по крайней мере, почти всё, что о ней думаю, кем с недавних пор её считаю и как отныне к ней отношусь, а потом надавлю и заставлю её сделать то единственное, что мне от неё ещё нужно, и добьюсь того, чтобы на этой ноте она исчезла из моей жизни раз и навсегда, чтобы мне больше не приходилось вспоминать то, что я очень хочу похоронить.
— Почему? — мы уже наедине друг с другом, и я благодарен судьбе, что тут нет ничего такого, что при желании можно использовать, как холодное оружие, потому что после этих вопросительных слов, я клянусь, мне хочется причинить боль. Но никакая физическая травма не сравнится с тем, что терзает меня изнутри, но со временем, готов поспорить, понимание всего придёт и к Оливии. Пусть пока ей не жаль, но она прочувствует это сполна. Так чаще всего и бывает. Если, конечно, ты не совсем дрянь, в чём лично я уже не уверен. Как по мне, так есть вероятность того, что она так и не осознает, что вырвала сердце из моей груди и растоптала меня. Лучше бы моя жизнь по-прежнему состояла из одноразовых связей, не затрагивающих душу, чем вот это всё. Но поздно горевать о том, что уже не изменить. Последствия уже настали, и с ними придётся как-то жить… ну или не жить, а так, существовать. После целого года словно в раю никак иначе, пожалуй, и не выйдет.