— Бог ты мой, Светлана Анатольевна, — театрально изумился Исаев, — боюсь даже спросить, на что вы намекаете.
— Ни на что мы не намекаем, — игриво улыбнулась я, хотя на самом деле вдруг не на шутку разволновалась так, что ладони вспотели. — Сам же говорил, что всему есть альтернатива.
— И что, больше никакой правой руки? — вторил он моим заигрываниям.
— Смотря чьей…
И невинно пару раз хлопнула ресницами. Вообще-то, все эти «любовные» заигрывания давались тяжело, обычно я то бледнела, то краснела, чувствуя себя так, словно навязываюсь. Но с Андреем… с Андреем было легко и притягательно.
— Как ты заговорила, — выдохнул он мне в губы, почти целуя.
Но весь кайф, по своему обыкновению, обломал Родион, завопив едва ли не на весь больничный двор:
— Фу-у-у-у, чем вы тут занимаетесь?!
Я уже собиралась возразить, что ничем предосудительным, и тут сообразила, что мы с Исаевым продолжаем держаться за его пах.
— Блин! — вырвалось у меня, когда картинка увиденного младшим братом пронеслась в моей голове, и я, стремительно отскакивая от Француза, инстинктивно отпихнула его руки, заставив того согнуться пополам.
***
— Позор! — возмущался брат, сидя вместе со мной и Леркой на заднем сиденье машины Сергея. — Видели бы тебя сейчас родители!
Все остальные молчали и старательно делали вид, что ничего не происходит.
— Тебя это не касается! — шипела я на братца. — Я уже взрослая.
— Тоже мне, взрослая! Света, ну ты же… приличная.
То, что мне за тридцать лет уже порядком осточертело быть приличной, я предпочла опустить.
— Родя, не лезь куда тебя не просили.
— Он тебя лапал! — ткнул родственничек пальцем в затылок Исаева, сидящего на сиденье перед ним. На что Андрей лишь задумчиво поскрёб подбородок, а вот Литвинов, судя по всему, развлекался, с трудом сдерживая смех. По крайней мере, я видела, как мелко подёргивались его плечи.
— И что?!
— Что значит что?! Ты о родителях подумала?! Что будет, если они узнают?
— Ну, будем надеяться, что они не узнают, — решила я сменить тактику, не совсем понимая истерику брата. — А они не узнают, если кое-кто им не расскажет. А он им не расскажет, потому что я никому не рассказывала, как этот кое-кто целовался с Катей Царёвой под лестницей.
Тут не выдержал и Исаев, хрюкнув на всю машину:
— У вас не семейка, а сплошные тайны мадридского двора.
Махнула на него рукой, мол, помолчи.
Родя во все глаза шокировано уставился на меня:
— Ты знаешь про Царёву?!
— И про Царёву, и про вейп на уроке химии. И про то, как стоял на стрёме, пока Паньшин со Смирновым пили водку в туалете.
Веселились уже все, кроме моего брата:
— Ты про это всё знаешь?
— Я вообще про тебя всё знаю.
Младшенький немного помолчал и неверяще уточнил:
— И ничего не сказала родителям?
Вместо меня неожиданно ответил Андрей:
— Вот видишь, как тебе с сестрой повезло. А ты её сегодня весь день обижаешь.
— Да где я её обижаю? — пошла на попятную эта шестнадцатилетняя бестолочь. — Я за неё же переживаю!
— Вот и переживай, — одобрительно кивнул головой Француз, — только как-нибудь иначе. Пылинки с неё сдувай и всякие приятности делай. А не истерики на ровном месте устраивай, мужики себя так не ведут. А то вымахал вон. Размах плеч и удар как у тафгая, а манеры как у склочной девицы.
— Ни чё не как у девицы, — надулся Родька, после чего совсем невпопад заметил: — А в хоккей меня мама не пустила, сказала, что там все тупые.
— А жаль, — философски заметила Лерка, — разницы бы никто не заметил…
На этот раз к дружному взрыву хохота присоединился даже мой брат.
***
Ближе к полуночи мы вернули Родиона родителям, скормив им придуманную на ходу историю, что мы просто брали его с собой покататься по городу. Затем Литвинов отвёз нас к моему дому, где была припаркована машина Андрея. Сергей порывался отвезти друга к себе домой, но тот категорически отказался, заверив, что справится со всем сам.
— Только не говори, что собираешься за руль, — включила я режим училки, когда Лера со своим возлюбленным отчалили восвояси.
— А ты водить умеешь? — удивил он меня своим вопросам.
— Ну-у-у… — замялась я. — Как бы да и как бы нет.
— Это как?
— Водить я умею, отучилась, а вот прав у меня нет.
— Чего так?
Я густо покраснела, радуясь тому, что на улице стоит непроглядная тьма. Тема водительских прав была несколько болезненной для меня.
— Экзамен провалила.
— Сколько раз? — понял он всё правильно.