— Папа пообещал, что если я сносно закончу год, то летом мы поедем на рыбалку.
— Та-а-ак, — кивнула я головой. — А Киш тут при чём?
— Ну как же, — выпрямился Стёпа, — если я не прочитаю, вы же мне двойку поставите.
Я задумалась, закусив губу. После чего торжественно пообещала:
— Не поставлю.
— Почему? — с недоверием.
— Потому что литературу нельзя любить из-под палки.
Степанидзе задумался, а Ксюха добавила:
— Уверена, что рыбалке быть, независимо от того, как закончишь год. В конце концов, мы тебя любим не за оценки.
Мальчик сморщился и неожиданно обнял… меня. Так и подмывало спросить: «А я-то тут при чём?», но не стала нарушать трогательность момента. Стёпка подозрительно шмыгнул носом, после чего ускакал в дом.
— И так каждый раз, — покачала головой Савицкая. — То такой кремень, что ничем его не пробить, то сносит на эмоции на ровном месте.
Ну я бы поспорила, что на ровном, правда, вместо этого спросила совсем другое:
— Непросто вам?
— Сейчас уже ничего, а поначалу вообще вилы были. Один орёт, второй такой в режиме Халка — круши-ломай, третья только родилась… И Пашка с чумным взглядом — всё не мог определиться, то ли радоваться, то ли что.
— Но вы справились.
— Справились, — несмело согласилась она, — тьфу-тьфу-тьфу, — и постучала по дереву. — Справляемся, скорее. А тут ты нас бросаешь.
— Ксюш, — прищурила я один глаз. Отчего-то мне подумалась, что этой части разговора удалось избежать. Оказалось, нет. — Не начинай, нет незаменимых…
— Это ты ему скажи, — кивнула она вслед Степану. — На самом деле, как учитель, я тебя понимаю. Мы все однажды перегораем. Я, если бы Пашку не встретила, тоже давно бы сгорела. Но как мать… как мать, я тревожусь. У моего сына классный руководитель решил свинтить!
Понимающе улыбнулась, в который раз повторив:
— Что поделаешь.
Это была одна из моих маленьких личных драм. Как уйти из школы без этого щемящего чувства вины, что я кого-то бросаю. Сложнее всего было со своим пятым классом, где, собственно, и учился Стёпка.
— Как начальство отнеслось к твоему решению? — решила немного сменить течение разговора Ксюша.
— Предсказуемо — обиделось и смотрит на меня волком, как на предателя. Наталья Николаевна всегда говорила, что отпустит меня исключительно в декрет.
Приятельница накрыла мою руку:
— Она примет.
— Однажды.
Мы замолчали. Зато оживилась Кирюшка, требуя материнского внимания. Савицкая встала на ноги, слегка подкинув дочь. Тут же, как по сигналу, возле нас материализовались Пашка с Илюхой. Мелкий тоже решил переключить своё внимание с кота на мать, начав активно дёргать ту за ногу.
Павел ухмыльнулся:
— Хочешь, я тоже присоединюсь и помамкаю?
Ксюша зло глянула на мужа, но тот и не думал раскаиваться, лишь нагло улыбнулся и выхватил дочь, усадив себе на шею. Кира залилась радостным смехом.
— Мясо через пять минут будет готово, руки мойте! — скомандовал майор.
— Есть, — шуточно отдала я честь.
— Не подыгрывай ему, — велела Ксюха, иначе я потом его самомнение никакими рамками не ограничу.
— А зачем его ограничивать? — искренне удивился мужчина, невинно захлопав ресницами. И всё это под довольные визги Киры, которая от души таскала отца за волосы. — Так, ладно, принцесса, нам пора спасать наш шашлык… — он сделал пару шагов в сторону мангала, но потом обернулся, видимо, вспомнив: — Ксюш, там сейчас Француз приедет. Ничего же страшного…
— Это вопрос или утверждение?
— Это констатация факта, — всё так же с ангельским видом сообщил Савицкий. Его жена фыркнула и запустила в супруга полотенцем.
— Мясо лучше нам давай…
***
— Француз? — удивилась я, когда Ксюша, отводившая по туалетным делам Илью, вернулась из дома.
— Француз, да. Пашкин друг из молодости.
— Молодости? А сейчас у него что?
— А сейчас у него я и трое детей.
Слегка растерялась, поэтому Савицкая решила пояснить:
— Он сам так говорит, что всё, что было до нас, — молодость, ибо несерьёзно. А сейчас у него пик осознанности и зрелости. Брешет, конечно, но всё равно приятно.
Мы обе прыснули, после чего приятельница продолжила свой рассказ:
— Короче, там какая-то присказка из их юности. У него то ли мама немка, а папа — русский, то ли наоборот, поэтому он — француз.
— Ничего не понятно, но очень интересно.
— О! — оживилась Ксюшка, при этом от души хлопнув меня по руке. — Он, кстати, не женат.
Натянуто улыбнулась, всеми силами делая вид, что всё в порядке. Казанцева никогда не имела тяги к сводничеству, но, видимо, вера в постулат «каждой твари по паре» просыпается у всех женатиков. Она смотрела на меня с таким энтузиазмом, явно загоревшись своей идеей, что мне даже пришлось отвернуться, скрывая своё… чувство стыда.