и проявляется в самых неожиданных вещах. Я не позволю Этан стать рабой магического поля Сааранда, живущей в нем и ради него, болезненно реагирующей на каждое его возмущение, как реагируют на колебания гормонов женщины перед ежемесячной потерей крови. Я объясню ей, как управлять магическим полем и брать от него лишь то, что нужно, научу ее скрывать и полностью контролировать свои силы. А потом она сама примет решение, как жить дальше. Надеюсь, что не ошибется”.
Поблажек Этан и раньше никто из учителей не давал, скорее, наоборот. Но в эту зиму все преподаватели, будто сговорившись, старались нагрузить Этан еще больше, словно пытаясь найти пределы ее возможностей, памяти, элементарной выносливости и трудоспособности, пробуя на излом, испытывая на прочность. Да, поблажки Этан не требовались, но свободного времени теперь у нее практически не оставалось. К всеобщему удивлению, сессия в этот раз была назначена позже обычного и затянулась до середины июня. Но все когда-то заканчивается, и вот теперь, когда наступил этот долгожданный час начала новой и полностью самостоятельной жизни, Этан стало немного грустно. Ей ведь, действительно, было хорошо здесь, особенно пока не умер Лодин, которого она безмерно уважала и очень любила. И даже очень весело, пока ее четырнадцатилетних подруг не отселили с территории школы - подальше от греха и молодых студентов-медиков. Этан, разумеется, никуда не уехала. Авторитет ректора был непререкаем, поведение Этан - безупречно, а ее способности - выше всяких похвал. После смерти Лодина все молчаливо и безоговорочно признали ее право жить в служебном доме ректора. Потому что вот так взять, подойти к Этан и сообщить ей, что нужно уйти из этого, давно ставшим для нее родным и своим дома, и перебраться куда-то еще… Нет, пусть это скажет ей кто-нибудь другой. Жалко ведь обижать такую хорошую, всегда послушную и милую, и, самое главное, невероятно способную (никому не хочется проверять насколько и на что именно способную) девочку. В общем, говоря откровенно, сейчас, в отсутствии Лодина, как-то страшновато и не по себе становилось знающим больше других людям при мысли о том, что кто-то ненароком может обидеть и рассердить Этан.
И вряд ли их можно было упрекать в этом. И Этан по-прежнему жила в школе, в доме Лодина, но все было уже не то и не так,
и, несмотря на постоянную занятость и усталость, давние, казалось бы почти забытые мысли вновь и вновь тревожили ее.
“Пора, пришло время, хватит ждать. Слабовольная лентяйка, никчемная трусиха, тряпка, недостойная Его дара и памяти”, - постоянно повторяла она про себя.
Нет, она, конечно, не считала себя такой. Напротив, была абсолютно уверена в своей силе, знаниях, возможностях, но это помогало держать себя в тонусе и не забывать о Цели. И этот час настал… Теперь решение принято и никому не дано изменить его. Горе любому, кто посмеет стать на пути. Осмотрев свои нехитрые пожитки, Этан решила взять только самое необходимое и отправиться в путь налегке, а остальное покупать на месте, по мере необходимости. Недостатка в средствах она, благодаря предусмотрительности своего воспитателя, не испытывала, так что особых проблем, по крайней мере, в первое время, быть не должно. Половину денег она отложила на черный день, остальные должны были помочь ей в осуществлении некоторых планов. Вначале она решила посетить Ольванс, откуда была родом. Почему? Она и сама не понимала этого. Никаких теплых чувств к родине и, особенно,
к бывшим землякам она не испытывала. Скоро, очень скоро, они хорошо почувствуют это. Главное сейчас - это, конечно, Верлэрис. Но что-то все же заставило ее изменить свои планы. Ситуация на границе бывших провинций была нестабильной и взрывоопасной, но это совершенно не смущало Этан. Дорога была ерундой по сравнению с ее миссией за пределами Ленаара. Определившись с вещами, Этан быстро, но аккуратно сложила те, что посчитала нужными, в дорожную сумку, остальные убрала в шкаф, закрыла за собой дверь и вышла на улицу. Огромный бурый пес, прибежавший из Священного Леса, поднялся навстречу, подставил большой умный лоб под маленькую узкую ладошку Этан.