— Ну что, готов к труду и обороне? — спросил меня Марсель.
— Что надо делать? — спросил я.
— Думать. Понимаю, сложно, но у нас проблемы. Мы освободили сорок четыре человека и это все, кто бы захвачен. Ещё шесть человек умерло, в том числе и твоя Диана. Вопрос в том, как мы всех их потащим через полгалактики?
— Потесниться? — осторожно спросил я. — В кают-компанию можно впихнуть двадцать человек. Ну, посидят несколько часов, друг у друга на головах, а там уже…
— Кирьянов, — утомлённо вздохнул Марсель. — У нас не грузовик, а старый имперский разведчик. Здесь система жизнеобеспечения рассчитана на двадцать человек максимум. А нас вместе с ними, больше полусотни. Вот и скажи мне, друг ситный, откуда нам брать энергию для того, чтобы мы могли просуществовать хотя бы на минимуме пару суток?
Я было открыл рот, но он уже ответил за меня.
— Правильно. С других систем. А какие у нас есть энергоёмкие системы? Правильно. Маскировка, вооружение, манёвренные двигатели. Если бы надо было лететь, да хотя бы с Полыни на Кадмию, то это не проблема. Но мы находимся в рукаве Центавра. И нам надо во-первых, добраться до межрукавного портала, во-вторых, суметь из него сразу перейти на Кадмию, к примеру.
Я взял свой планшет и вызвал на экран карту Млечного пути. Внимательно изучил звёзды и тяжело вздохнул. Действительно, отсюда было только три выхода. Один портал был территории Торкартена, второй на неизвестной нам территории, обозначенной, как Ардат Тангорихкс, а третий в мирах анархии, но не у пустой планеты, как эта, а на местной «Тортуге», центре контрабандистов, пиратов и прочих межзвёздных шакалов.
— Подождём, когда оклемается Артемида? — осторожно предположил я.
— Ты бы завязывал во всём полагаться на искусственный интеллект Предтеч, — пробормотал Марсель.
— Я не во всём, но ситуация, действительно критическая. Оставить людей здесь, в ожидании, пока мы не приведём помощь — нереально. За это время сюда могут прилететь как мирмилийцы, так и халлдорианцы.
— Халлдорианцы… — задумчиво проговорил Марсель. — Если у них здесь была перевалочная база, значит, недалеко есть контролируемые ими миры.
Мрачно покачав головой, я напомнил товарищу капитану:
— Это было в имперские времена. Ныне Халлдорианцы оставили рукав Центавра, полностью уйдя в Персей.
Темиргалиев только выругался. Я не стал слушать его очередной загиб, а вышел из каюты, чтобы поговорить с людьми, которые хоть что-то понимают в технике, а заодно подумать, как мы можем увести полсотни человек на советскую территорию.
Я выдернул Жмыха и Вика из «трофейной команды», то тех, кто шастал по вражескому кораблю в поисках каких-то интересных технических устройств или вообще, чего-то полезного. С боем отобрал Стерлядкину, у девчонок, которые занимались санитарно-медицинскими процедурами и собрав в кружок, начал совещание, что делать. Кто виноват было ясно и так.
— Ничего, — сказала Марина. — Или летим, как неповоротливый грузовик, или бросаем их здесь.
Стало понятно, что Марсель консультировался с Пушкарёвым. Поэтому я перевёл взгляд на инженеров.
— Есть варианты, — протянул Жмых. — Но не уверен, что они вам понравятся.
Вик согласно кивнул.
Проще говоря, Лёха Маркин предложил нам скрутить аккумуляторы с мирмилийского грузовика, соединить с нашими и так лететь.
— Но жизнеобеспечение, придётся урезать по максимуму, — уточнил он. — И отключить орудийный отсек.
— Маскировка?
— Можно оставить, — пожал плечами он. — И манёвренные двигатели.
— Отлично. Сколько тебе нужно человек и времени?
— Достаточно Черепа и Вика, а так… полтора — два часа.
— Работай, — приказал я, достал сигарету и победно поглядел на Марселя.
Тот нахмурился.
— Пилоты ничего не понимают в «потрохах» кораблей, на которых они летают, — пояснил я. — Взлёт-посадка, проще говоря.
— Уел, — согласился Марсель и чтобы не терять времени отправился командовать погрузкой советских граждан, на наш звездолёт.
До этого девочки отсортировали всех их по тяжести состояния. Таких случаев, как с девочкой по имени Диана, больше не было, но хватало и переломов, и истощения, и ушибов. Всех их мыли и дезинфицировали. Шмотки, в которых они находились в рабстве, мы попросту сожгли. Однако, Довнарович, услышав о наших планах, неожиданно, упёрлась рогом.
— Не позволю! — возмущалась она. — Вы представляете, как на состоянии их здоровья отразится подобный перелёт!
— Зато я представлю, как отразиться на их здоровье, попадание торпеды в звездолёт, — отмахнулся я. — Прапорщик Довнарович! Дискуссия окончена, готовьте пострадавших к эвакуации.
Яся очень нехорошо посмотрела на меня. Она не любила, когда её называли прапорщиком. Но при всём её характере, субординацию она соблюдала, поэтому принялась за работу, высказывая под нос, всё, что думает про меня и мои решения.
Размещение новых пассажиров заняло у нас часа три. При этом не обошлось без скандалов. Жмых, не слышавший про строгий запрет кормить эвакуируемых: они были сильно истощены, поэтому Довнарович, чтобы у них не случились ещё проблемы с желудком, выдавала им еду микроскопическими дозами, от широты души попытался поделиться пайком с одним из страждущих. Но неудачно, он был пойман бдительным врачом.
— Где она орёт? — спросил сидевший на месте второго пилота Пушкарёв.
— В грузовом, — отозвался я, входя в кабину.
— Это же противоположный конец корабля! — пилот был в шоке.
— Да. Поэтому мы с ней никогда и не спорим, а товарищ капитан, шустро побежал прятать болезную из медотсека. Правда, почему-то в моей каюте.
Диану мы действительно прятали от недавних товарищей по несчастью. Темиргалиев выяснил, что родители девчонки погибли тут же, в плену, а другой родни у неё практически не было, только очень дальние родственники.
— Вместе с её родители похороним пустой гроб, — пояснил он. — Для всех она мертва.
— Жестоко, — сказала Довнарович.
— По сути дела, так оно и есть, — мрачно сообщил Марсель. — Эта девочка погибла, как и её родители.
Я промолчал. Артемида обещала сохранить личность девушки, только внести кое-что от себя. Теперь они лежали в моей каюте. Темиргалиев остался дожидаться, когда она или они придут в себя. Я же сидел в кабине пилотов, ожидая старта.
Корабль наконец поднялся вверх, как мне показалось не так легко, как он взлетал обычно и я поделился своими мыслями с Мариной. Но она отмахнулась от моего предположения, просто объяснив мне, что так бывает всегда, когда стартуют не с посадочных колец. Пушкарёв, кивком, подтвердил её слова.
Преодолев притяжение, мы взяли курс на портал, до которого лететь было не так далеко, всего полчаса.
— И, тем не менее, дыши через раз, — посоветовал мне Серёга и было непонятно, шутит он или нет.
Динамик связи ожил.
— Кирьянов, давай, в свою каюту! — буркнул Марсель.
— Чего это он? — не понял Пушкарёв.
— Артемида пришла в себя. Или правильно будет Диана?
Марина Стерлядкина лишь пожала плечами.
— Артемида и Диана, считай одно и то же, если я правильно помню греко-римскую мифологию. Так что у нас две Дианы, в одном теле.
— Или одна, — пробормотал я, выходя из кабины.
Дойдя до каюты, я увидел удивительную сцену. Марсель Темиргалиев утешает плачущую девочку.
— Что с ней Кирьянов? — раздражённо спросил он. — Почему искусственный интеллект, попав в человеческое тело, стал так себя вести?
— Может быть, потому, что перед вами не созданная Предтечами Артемида, а Диана Яковенко, юное создание, шестнадцати лет от роду?
— Пятнадцать. Шестнадцать через четыре месяца будет, — всхлипнула Диана, но вдруг резко успокоилась и подняла на меня свой взгляд.
Я дёрнулся и резко отступил в сторону. Насколько мне помнилось у девчонки, которую я тащил на операционный стол, глаза были карие. А у неё… у этого, глаза оказались глубокого тёмно-синего цвета.
— Привет, Валерий, — сказала Артемида.