Таким образом, Утопия - это тип сознания, которое не находится в согласии с бытием, и в этом смысле трансцендентное по отношению к нему: оно не может быть реализовано в существующих условиях, более того, в этих условиях невозможно действовать в соответствии с этим сознанием. Важно, что несогласие утописта с действительностью носит тотальный характер в том смысле, что он думает не о замене каких-то «плохих» элементов действительности «хорошими», а о коренной замене всего положения вещей. Как замечает Е.Шацкий, в эпоху господства свечей утопист думает о всеобщей электрификации, тогда как другие изобретают керосиновую лампу. Поэтому «ценность всякой утопии бывает по преимуществу отрицательной, т.е. заключается в критике и протесте против существующего уклада отношений». [102] Но в качестве сопутствующего этой критике способа проектирования социального идеала она несет огромный позитивный заряд, представляя собой необходимый и всеобщий элемент социального творчества в соответствии с выработанными человечеством нормативными ценностями, выражая общую для всех времен направленность человеческих исканий и ожиданий.
Этой общей направленностью является неискоренимая вера человека в возможность идеального миропорядка, неистребимое стремление к счастью, благополучию, справедливости. Как образно определил один из ее исследователей А.Свентоховский, все утопии «подобны стае пролетающих над землей птиц, которые - какова бы ни была их окраска и формы - все стремятся из холодных мест в теплую страну будущего». [103] Эта «теплая страна будущего» соответствует человеческим представлениям об идеальном государственном устройстве. И неважно, каковы принципы этого устройства - скажем, полная или частичная собственность на землю и средства производства, политическая демократия или аристократическая республика, - важно, что в любом случае моделирование государственного устройства осуществляется на основе критического отталкивания от существующего положения вещей, от существующих социальных институтов, и прежде всего главных из них - собственности, общественного производства, власти, школы, семьи.
Поэтому каждая из создаваемых Утопий была своеобразным показателем состояния общественной мысли, с точки зрения достигнутого ею уровня критического осознания существующего положения вещей и способности противопоставить ему идеал, призванный «разбудить» массы, говоря современным языком, для гражданского неповиновения. В этом смысле утопии являются, «с одной стороны, симптомами кризиса данной общественной организации, а с другой - признаками того, что в ней самой имеются силы, способные выйти за ее рамки, хотя они еще не осознают, как это может произойти». [104] Правда, утопист часто не знает средств осуществления социального идеала, может ошибаться в вынесенном им диагнозе, в определении «социального недуга» и соответственно в предлагаемых формах организации общественной жизни, но он точно знает, что существующий порядок вещей должен быть изменен, и он знает ту общую «мерку», в соответствии с которой следует осуществлять изменения, а главное понять связь прошлого, настоящего и будущего. Знает как бы a priori в том смысле, что эта «мерка» играет для него роль всеобщего принципа разумной цели, позволяющего встать на общечеловеческую точку зрения и делающего возможным моделирование будущего. (Утопия тем и отличается от мечты, что в ее основании лежат некоторые общие принципы «построения» мира в соответствии со всеобщим «нормативом».) Этим «нормативом» выступает защищаемый утопистом общественный идеал, который он «прикладывает» к действительности, имея в виду ее развитие в направлении к совершенствованию. Идеал выступает не просто как факт достижимого будущего, но как имманентная цель
истории - ведь ради него, по сути, и совершается последняя в представлении утописта. «Утопист обязан мыслить и толковать историю, - писал Г.В.Флоровский, - в категориях телеологических - как развитие, как развертывание врожденных и предзаложенных задатков, как прорастание и созревание зерна, как самоосуществление некоего «плана» или «энтелехии».