В это время в социалистическом движении все острее заявляют о себе процессы дифференциации. Разногласия возникают по вопросам тактики и форм революционной борьбы: чему отдать предпочтение - усилению пропаганда! социалистических идей в народе, призывам к бунту против самодержавия, массовому террору в отношении представителей властных структур (вплоть до истребления царской фамилии)? Широкий отклик получают идеи анархизма, призыв М.А.Бакунина сойтись с народом, чтобы «помчаться вместе с ним, куда вынесет буря». Защищая формы общественной самоорганизации, покоящейся на началах самоуправления, автономии и свободной федерации (индивидов, провинций, наций), Бакунин выступал против централизованного чиновничье-бюрократического государства. «Мы хотим полной воли для всех народов, ныне угнетенных империей, с правом полнейшего самораспоряжения на основании их собственных инстинктов, нужд и воли, дабы федерируясь снизу вверх, те из них, которые захотят быть членами русского народа, могли бы создать сообща действительное вольное и счастливое общество в дружеской федеративной связи с такими же обществами в Европе и целом мире», - писал Бакунин. [188]
Именно такая форма организации людей - основанная на воле, на самоопределении, какое удастся «ухватить», по мнению Бакунина, да и многих из тех, кто пережил эйфорию свободы гораздо позже, может гарантировать социальное равенство и справедливость. В противном случае равенство обернется рабством, а свобода - несправедливостью. Но история доказывает как раз обратное. А утопизм тезиса обнаруживается в предлагаемой программе борьбы за осуществление идеала: средством его осуществления провозглашалось пробуждение инстинктивных порывов масс к свободе, направленных на насильственное разрушение государственных структур. В уповании на разрушительную силу массовых действий, в убеждении, что насилие может породить согласие и социальный мир, состоял утопизм бакунинской теории. Он, как и его последователи, не учитывал того факта, что усвоенные толпой идеи вольности становятся идеями-страстями неуправляемой толпы и приобретают разрушительный характер. История это доказывала не раз, более того, она доказывает это и по сей день, мы только не принимаем в должной мере ее доводы. Может, потому, что, как справедливо отмечает В.Г.Федотова, «воля вместо свободы как противоположный полюс долготерпения является характерной чертой российского сознания». [189] Эта «воля вместо свободы» и сегодня будоражит умы многих.
Среди тех, кто в Х1Хв. противостоял анархическим настроениям, были Г.А.Лопатин, М.Ф.Нерескул, П.Л.Лавров и - А.И.Герцен. Еще раз напомним его письмо «К старому товарищу», которое явилось результатом долгих, мучительных раздумий о сущности социализма и революции, о их «превращенных формах» и опасности за средствами борьбы не увидеть сам идеал. Герцен как бы «приоткрыл» занавес истории и увидел, что произойдет через несколько десятилетий. «Замечено, что у оппозиции, которая открыто борется с правительством, всегда есть что- то от его характера, но в обратном смысле. И я уверен, что существует известное основание для страха, который начинает испытывать русское правительство перед коммунизмом - это русское самодержавие наоборот». [190]
«Письмо-предупреждение» Герцена предостерегало от революционного авантюризма, слепого следования за интересами толпы, от манипулирования ее сознанием. Особенное беспокойство вызывала реальность перерождения идей социализма в казарменный коммунизм. Горе бедному духом перевороту, который из всего былого и нажитого сделает скучную мастерскую, вся выгода которой будет состоять в одном пропитании, - предупреждал Герцен. Он предостерегал также от попыток строить новое общество средствами насилия. Нанося удар старому миру, необходимо спасти все, что достойно спасения. Вместе с осуждением анархических настроений, политического авантюризма, провоцирования масс на стихийные действия под знаком прямолинейно понятой свободы Герцен не соглашается с требованиями уничтожения государства как общественного института власти. Нельзя отрицать государство, убеждал Герцен, пока не достигнуто главное условие выхода из него - «совершеннолетие большинства». Ибо «нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри. Как ни странно, но опыт показывает, что народам легче выносить насильственное бремя рабства, чем дар излишней свободы».