В результате появилась целая серия записок, проектов, для обобщения которых в 1859 г. были образованы Редакционные комиссии под руководством пользовавшегося личным доверием императора Я.И.Ростовцева, который сумел сформировать команду единомышленников - либерально настроенных сторонников реформы. В лице Я.И.Ростовцева как бы скрестились два века, два стиля мышления: ушедшего в прошлое в декабре 1825 г. романтического века «просвещенного абсолютизма» и века прагматического решения кричащих социальных противоречий. По определению одного из участников и разработчиков крестьянской реформы, Ф.П.Еленева, у Ростовцева появилась весьма драгоценная во всяком государственном человеке черта: он «думал об Истории, верил в ее верховный суд, мечтал о почетной для себя странице на ее свитках». [237]
Однако его беда, а вместе с ним и всей России, состояла в том, что при всем своем искреннем желании послужить Отечеству и оставить след в Истории, он был не подготовлен к решению столь важной государственной задачи. Не имея даже личного опыта хозяйственной деятельности (он не имел поместий) Ростовцев пребывал некоторое время в растерянности, но в отличие от своих коллег оказался способным к обучению. При комиссиях по поручению Ростовцева была собрана обширная библиотека по вопросу на русском и иностранных языках. Однажды на заседании комиссии он сообщил, что из III Отделения будет присылаться экземпляр «Колокола» и обратился к присутствующим: «Я буду вас просить, чтобы вы и из «Колокола» заимствовали и приняли в соображение все, что только может быть полезно и применимо к исправлению наших трудов и усовершенствования проекта положений». В ответ на недоуменный вопрос одного из членов комиссии «Как, неужели заимствовать у Герцена?», он отпарировал: «Что нам за дело до личностей! Кто бы ни сказал полезное, мы должны воспользоваться». [238] Ростовцеву не пришлось завершить начатое дело. Он умер за год до провозглашения реформы. Последние его слова, сказанные Александру, были: «Государь! Не бойтесь».
Значение возглавляемых Ростовцевым Редакционных комиссий состояло в том, что это была новая форма общения правительства с общественностью. Основная полемика Редакционных комиссий с крепостниками в центре и с мест развернулась по вопросу об освобождении крестьян с землей или без земли. Последние настаивали на исключительном праве собственности на землю с прикрепленными к ней крестьянами в соответствии с Манифестом о вольности дворянской 1762 г. и Жалованной грамоты дворянству 1785 г. Они обвиняли «либералов» в том, что они нарушают исконные права дворянства. Как разъяснял Ростовцев, с точки зрения гражданского права вся реформа с начала до конца несправедлива, ибо она есть нарушение права частной собственности, но как необходимость государственная и на основании государственного права эта же реформа законна, священна и необходима. И с этим ни консерваторы, ни либералы, отстаивающие примат права перед политикой, не могли не считаться. Вместе с тем, согласно обычному праву крестьянин прикреплен к земле, т.е. земля находится в его пользовании и отнять у него землю - значит лишить его средств к существованию, нарушить естественные права человека. Отсюда и вытекала идея выкупа крестьянами земли при поддержке государства.
Мозговым центром Редакционных комиссий стал Николай Александрович Милютин, у которого не стеснялись учиться ни министр внутренних дел Ланской, ни председатель комиссий Ростовцев. Милютин был убежденным сторонником «реформ сверху». Поэтому его не увлекали «игры» конституционалистов, а претензии дворянских комитетов на особую роль в осуществлении реформ вызывали лишь раздражение, за что его ославили как ярого противника общественной самодеятельности. На самом деле он, как отмечает Кизеветтер, был решительно против отождествления общества с дворянством, против исключительного права дворянства говорить от имени общества. Вместе с тем он прекрасно понимал, что осуществление реформ предъявляет высокие требования как к власти, так и к населению, предполагая их сотрудничество. Эта его позиция явно обозначилась при первоначальной подготовке земской реформы. Не вина Милютина, что он был отстранен от участия в проведении земской реформы, и разработка ее была поручена консерваторам. Однако несомненен его вклад в разработку крестьянской реформы. Его заслуга в том, что она не стала хуже, чем могла бы быть. В потоке губернских проектов реформ, составленных, как правило, в сословно-охранительном духе, он умел отбирать и доводить до логического завершения наиболее ценные идеи и предложения.