Таким образом, несмотря на целый ряд оговорок в пользу помещиков - это была все же крестьянская реформа. Крестьянин обретал права свободного человека, он не мог быть подвергнут наказанию иначе, как по суду (ст. 25). Он не мог быть лишен прав состояния или ограничен в этих правах иначе, как по суду или приговору общества (ст. 30). И сам крестьянин уравнивался в своих правах с другими податными сословиями. Серьезные нарекания со стороны либералов вызвало решение материальной стороны крестьянского вопроса, в частности нормы наделов, повлекшие за собой практику отрезки в пользу помещика части надела, ранее бывшего в пользовании крестьян, обременительность выкупных платежей, затяжной характер завершения реформы и т.п. «Но в правовом отношении, - подчеркивает А.А.Корнилов, - крестьянская реформа была, без сомнения, колоссальным шагом вперед во всей новейшей русской истории. Упразднив крепостное право над личностью крестьянина, он открыла широкий путь к полному освобождению народа». [248]
«Совершилось действительно великое дело, - свидетельствует в частном письме современник и участник реформы И.С.Аксаков, - крепостного права уже не существует, оно вычеркнуто из законодательства и из жизни. Только теперь возможны реформы и движение вперед самого народа, и он двинулся, тронулся, как вешний лед. Через полгода вы его не узнаете. Как они ни недовольны положением, но выберут из него, поверьте, все, что послужит к их выгоде; и проникнутся сознанием своих прав. Во всяком случае, мне сдается, что народ проснулся и инстинктивно чувствует, что он призывается к действию, что его черед наступает, и спешит вооружиться, запасается деньгами и грамотой». [249]
Крестьянская реформа меняла или требовала смены всех форм общественной жизни и не только крестьян, но всего общества, ибо крепостное право обусловливало все стороны общественной жизни, оно было ее телом, скованным цепями, тормозившими развитие общества. По справедливому замечанию акад. В.П. Безобразова, важно было не то, что над 20-ю миллионами душ тяготело крепостное право, важно было его общее растлевающее значение для всего населения. Пока существовал указанный произвол одного лица всего только над 20-ю душами, не могло быть и речи о водворении права в России. [250]
Анализ крестьянской реформы представляет не только научно-исторический, но глубокий социально-философский интерес. Во-первых, как бы мы ни оценивали ее результаты, могла ли она быть лучше, или хуже, несомненно одно, что она знаменовала, пусть трудный и противоречивый, переход от сословного к гражданскому обществу. Одно это позволяет оценить ее как социальную революцию, осуществленную «сверху». Во-вторых, крестьянская реформа затрагивала самые существенные, жизненно важные интересы всех сословий, а потому она протекала в условиях острой социально-политической борьбы от консервативных плантаторов до радикальных революционеров, действующих «во имя народа» и потому особенно безрассудно опрометчиво. Либеральное направление в этом противостоянии испытывало на себе сильное давление как справа, так и слева, но полно было решимости довести реформу до логического конца и в силу этого вынуждено было идти на компромиссы. К тому же, как во всякой реформе, конец ее не мог быть определен заранее. Однако в этом противостоянии заинтересованных сил непосредственно не было представлено основное лицо - крестьянин, или как его позже назовет Т.Шанин «Великий немой». Даже радикальные революционеры, клявшиеся его именем, стремясь облагодетельствовать его, сделали все, чтобы сорвать реформы. В- третьих, можно, конечно, говорить об односторонности реформы ее незавершенности, но вот уже прошло 140 лет со дня обнародования Манифеста, прошло три революции «снизу» и одна «перестройка», или как ее можно охарактеризовать «революция сверху», и ныне мы стоим в преддверии каких-то новых контрреформ, а крестьянский вопрос, то есть вопрос о земле как средстве производства и самого существования земледельцев, остается до сих пор нерешенным. В-четвертых, как показал опыт Великих реформ 60-70-х годов социальная революция, основанная на смене собственности и радикальном изменении социальной структуры общества, предполагает ее политическое завершение и закрепление, или что на тогдашнем языке обозначалось как «завершение здания».