от, как у машин или, если нет, то и не знаю, как. Я не очень разбираюсь в транспорте. Я даже не отличу Мазду от Опеля. Когда-то отец мне это всё рассказывал, наверное, из желания передать свои знания или вырастить ребёнка мечты... но я всё напрочь забыла. Да не очень-то это мне и надо. Зато я могу узнать дату издания экземпляра Vogue с расстояния тридцати метров по одной обложке. И отличаю все пятьдесят оттенков малинового. - Прошу, - Сепра подаёт мне руку. Я несмело беру его пальцы в свою маленькую ладошку. Они горячие и очень сильные, я чувствую свою хрупкость рядом с ним. Достаточно ему сжать мою кисть в кулаке и от неё останутся лишь мелкие косточки. Это страшно, но страх придаёт мне уверенности. Я сажусь на сиденье, Сепра садится сзади. Мне кажется, будто это не он, а огромный медведь. Как же ловко он маскируется. Со стороны я бы никогда не догадалась, что он такой тяжёлый. - Никогда не водила мотоцикл? - интересуется он. Я мотаю головой. - Ах, да, конечно, некому было учить, - издевательски произносит он. Я гневно кашляю. - Ну тогда я тебя сейчас научу, - говорит он, будто не заметив этого, и кладёт мои руки на руль. Не знаю, почему я не сопротивляюсь ему. - Поехали, ребята! Мы срываемся с места, и в круговерти звуков и картинок я замечаю исказившееся от злости лицо Джареда. Уж не знаю, чего он там себе навоображал, но сейчас он ревнует меня, а не наоборот. Ох, как же он меня ревнует. * * * Я сижу одна и смотрю в окно. Монотонный голос учительницы рассказывает о реформах какого-то Столыпина. Забавная фамилия. У него было сто лап? Сто лык? Сто лып? А что такое лыпа? Может, липа? Тогда он был небогат. Всего каких-то там сто лип. Лып. Лип. Ладно, это я уже слишком. За окном светло, хотя уроки только начались. Джареда опять нет. Интересно, что на этот раз? Курит с этим Сепрой? Напился после того, как я ушла? Я заходила внутрь, чтобы попрощаться и успокоилась хотя бы тем, что стриптиза там не будет. Там не было ни сцены, ни шеста. И то благо. Но спиртное там точно продают. Наверняка, напился. После того, как Сепра пофлиртовал со мной, он как-то весь поник. Он не понимает даже, когда его друзья шутят, а когда говорят всерьёз. Офигеть, блин! Как же он тогда с ними дружит? Сегодня у нас всего-навсего десять человек в классе. Скукота. Даже не спрячешься ни за чьей спиной, чтобы порисовать или поскладывать бумажные самолётики. Триша-то привыкла, её всегда выдают одноклассники, если она рисует. Жалуются учителю. Юля даже как-то раз решила показать характер и заявила флегматичной училке биологии: " Почему это Лю может всё, может рисовать, а мы нет? Всё! Я буду рисовать". С возмущённым видом достала листок, покалякала на нём, исподлобья поглядывая на Тришу, - а той хоть бы хны, вот это, я понимаю, жёсткая выдержка настоящего ботаника, и убрала свою маляку с глаз долой. Она вообще не умеет, даже чайник не изобразит, но захотелось ей погадить. В другой раз она вместе с классом уговорила учительницу английского написать бедняжке в дневник замечание, - первое в её жизни. После этого Триша больше недели игнорировала школу. Как она мне потом призналась: " Зачем ходить туда, где твой труд не ценят и не уважают?!". И вот сейчас она сидит на первой парте, откинувшись на спинку и покачиваясь на стуле и, сложив руки на груди, слушает учительницу. Единственный человек, которому есть дело до реформ Столыпина. Что ж, это подвиг, скажу честно. У меня никогда не хватит сил на подобное. Хотя мой труд никогда не уважали и уж тем более не ценили. Особенно учителя. - Мэрилин! Ты не спишь? Ау! Повтори, что я сейчас сказала! - внезапно доносится до меня голос учительницы. - Был убит в тысяча девятсот одиннадцатом в результате покушения, - неожиданно для себя произношу я. - Кто? - Столыпин. Учительница явно расстроена, что ей не удалось подловить меня. Она продолжает лекцию. Вообще-то мы даже не должны были этого проходить. Но мы изучили историю России слишком быстро. Не думая о последствиях. И теперь раскаиваемся, слушая дополнительный курс. Что ж, я тоже в этом виновата. Я могла затормозить процесс. Каждый мог. Но побоялся. Или не захотел. На втором уроке Джаред не появился. Я опять одна. Мне хочется спать. Я вспоминаю новых знакомых, их бесчувственные лица. Ремиз. Ластер. Сепра. Ник. Нанфер. Ибора, парень с короткой стрижкой. И ещё двое, так и оставшихся неизвестными для меня. Не приведи Бог ещё с ними встретиться. Джаред в их присутствии ведёт себя странно, я совсем не чувствую его, а зачем мне тогда эти лишние хлопоты. Пусть он ездит один. От одиночества я строчу ему послания. Что-то вроде: "ты где?", "что с тобой", "я скучаю, милый", "третий урок без тебя", "четвёртый урок без тебя", "пятый урок без тебя", "шестой урок без тебя", "где же ты?", "седьмой урок без тебя". Джаред не отвечает. Я прокручиваю ленту сообщений и понимаю, что в последний раз он отвечал мне месяц назад. Почему он игнорирует меня? Может, он не понимает, что я забочусь о нём? Может, он действительно верит в эту чушь, которую сказал вчера, про золотую Мэрилин. Лично мне это словосочетание не говорит ничего. Почему золотая, а не платиновая? Почему не "великолепная"? Откуда он вообще это взял? Сам придумал или кто-нибудь подсказал? А если не сам, то, выходит, он уже и жаловался на меня кому-то. Ерунда какая-то. Звенит звонок, я собираю свои вещи в сумку и уныло бреду на выход. Очередной бессмысленный школьный день закончился. Сзади я слышу быстрый топот ног. - Мэрилин, стой! - слышу я. Оборачиваюсь. Ко мне бежит Триша, держа сумку в руке и пытаясь придержать спадающие на нос очки. Я останавливаюсь и жду, пока она доберётся до меня. Она тормозит, чуть не пролетев в дверь, и поправляет взлохмаченные волосы. - Мэрилин, у тебя нет планов на сегодня? - весело спрашивает она. Почему она обращается именно ко мне? Может, потому, что я никогда не издевалась над ней? - Нет, а что? - отвечаю короткой заезженной фразой. - Я тут подумала, может вместе сходим в кино? - в её глазах я вижу маленького кота в сапогах, снявшего шляпу: "Пожааааалуйста, пожалуйста, пожалуйста!". - Конечно, - я даже рада. Не придётся весь вечер горевать в одиночестве. Ненавижу его. Отвратительная штука, противная моей природе. - Как здорово, - она улыбается и вмиг преображается. Сейчас бы ей снять очки да убрать этот отвратительный хвостик и она могла бы посоревноваться в красоте даже с Зариной. - О чём думаешь? - спрашивает она. - О том, что тебе было бы полезно начать носить линзы и распустить волосы, - признаюсь я. - Ха, не думала, что ты так сразу перейдёшь на личности, - жизнерадостно замечает Триша. - Слушай, давай вот что, мне надо сейчас домой пообедать и убрать всё это шмотьё, тебе, я думаю, тоже. Встретимся через полчаса, здесь, хорошо? - Давай может у метро? - говорю я. - У меня с этим местом связаны не очень приятные...гм... воспоминания. Это чистая правда. - Хорошо, давай, - соглашается она. - У какого? Я думала съездить в Люксор, это на другой половине города. - Давай сходим в наш? - предлагаю я. - Там знакомая атмосфера и всё такое. Может, прямо у него? Она кивает. - Да мне нет разницы куда. Просто я очень люблю ездить на транспорте и обычно стараюсь заехать куда-нибудь подальше. Так что, договорились? - Угу, - киваю я.