- Капитан, - слезно молвил Потрос.
- А вы, Амарис, - тут уже съежился худой и перестал жевать жвачку и хихикать над глупым Потросом, - Вы, да, да, Амарис. Вам бы наняться настоятелем женского монастыря для бывших лесбиянок.
- Нет, только не это! - завопил Амарис.
- Четыре мушкетера позволяют себя арестовать четырем гвардейцам. Нет, я ухожу в отставку! Нет, я напишу королю письмо с просьбой сделать меня капитаном гвардейцев кардинала. Там и взятки больше, вот они отличные ребята.
- Капитан, все было совсем не так, - заныл Потрос.
- Да, это было не так, - согласился Амарис, доставая толстую тетрадь, раскрывая ее на первой странице и принялся рассказывать.
Глава 6.
Уже через минуту стало ясно, что весь рассказ - это нагромождение пьяных россказней и нелепиц, изрядно сдобренных хвастливыми заявлениями. После его рассказа сложилось впечатление, что четыре мушкетера бились как львы против десяти, нет пятнад..., нет двадцати гвардейцев, которые после смерти загадочно исчезли, а на поле сражения остались лишь заколотый в спину мушкетер и тяжелораненый Отос, который в самом начале сражения удачно притворился мертвым.
Тут дверь распахнулась от сильного пинка, и взгляд де Тервиля остановился на Отосе, перевязанном с ног до головы бинтами, облитыми красными чернилами, в спине торчала ловко прилаженная рукоятка бутафорского кинжала, на шляпе зияли многочисленные дырки от пуль, проделанные кинжалом.
- О, вы ранены, как я ошибался в Вас, - де Тервиль понюхал луковицу и вытер слезы. - Видимо, кардинал несколько приукрасил подвиги гвардейцев. Идите, господа, такие как вы нужны королю! - торжественно провозгласил де Тервиль.
Мушкетеры, за исключением Потроса, громко сморкавшегося в занавеску, преданно смотрели на де Тервиля...
После ухода мушкетеров де Тервиль вытащил из стола колоду карт и принялся краплить их, заранее предвкушая выигрыш у короля сегодняшним вечером. Однако вскоре его оторвали от этого важного государственного дела. Это Д’Арнатьян неосторожно схватился за ручку двери, не заметив электроконденсатора, заботливо прилаженного Амарисом к ручке.
Когда крики Д’Арнатьяна утихли, де Тервиль обратил свой взгляд на вошедшего, стремясь определить, не налоговый ли инспектор пришел требовать штраф.
- Я Д’Арнатьян, меня послал мой отец, который был ВАШИМ БЛИЗКИМ ДРУГОМ, - гордо заявил гасконец, нажимая на последние три слова и сел на стул с кнопкой, случайно оставленной Отосом.