– Что такое? В чём заминка? A! Понятно. Действительно "мамочки!" Лучше и не скажешь. А ещё говорят, что страшнее кошки зверя нет.
Произнося эти слова, ковёр уставился на меня парой немигающих жёлтых глаз. От этого магнетического взгляда меня и вовсе парализовало. Я понимал, что должен что-то сказать, как-то объяснить своё присутствие, но язык мне не повиновался. Жёлтые глаза ещё некоторое время смотрели на меня, как мне показалось, с удовлетворением, потом переместились влево, где молча стояли три мыши мужского пола, до этого не замеченные мной.
– Кто это? – спросил всё тот же жуткий голос.
От группы отделилась одна мышь в причудливом высоком колпаке и с поклоном ответила:
– Я так полагаю, это тот самый субъект, которого Ваше Величество изволили удостоить аудиенции. Протеже нашего уважаемого лекаря.
– Хм! – глубокомысленно заметил ковёр, продолжая разглядывать меня с ещё большим интересом. – Ну что ж, раз удостоил, то пусть подойдёт поближе.
Министр (то, что обладатель странного костюма был по меньшей мере министром, я догадался сразу, поскольку держался он с большим достоинством) сделал мне знак приблизиться к дивану. Превозмогая страх, я сделал два шага вперёд на подгибающихся ногах. Мне было страшно и одновременно стыдно за свою трусость перед дамами. Мышки уже успели спуститься с обнажённого торса Его Величества Монморанси I, который я по незнанию принял за ковёр, и сейчас наблюдали за мной из угла дивана. Как я узнал позже, это были массажистки, а занятие, за которым я их застал, той самой физиотерапевтической процедурой, которую прописал Его Величеству его придворный лекарь.
– Чего ты хочешь? – спросил меня король.
– Л…лицензию, – ответил я еле слышно, потому что громче не получилось.
– Он просит у Вашего Величества лицензию на трудовую деятельность, – пояснил всё тот же министр.
– Я понял, – кивнул Монморанси I и продолжил, обращаясь ко мне: – И чем же хочет заняться обладатель столь, мягко говоря, неординарной внешности? Клянусь всеми задушенными мною мышами, я бы с удовольствием оставил такой необычный экземпляр при себе, но боюсь, это не понравится первой леди моего королевства. Она у меня поклонница всего изящного и прекрасного. Эстетка, одним словом.
– Я хотел бы стать аферистом, – вымолвил я почти без запинки, потому что эту фразу я заготовил заранее.
– Скажи ещё, брачным аферистом. Ха-ха!
Радуясь своей шутке, король воров и бродяг зашёлся смехом, к которому присоединились все, кроме меня. Пока они смеялись, я пытался собрать в кулак всё своё мужество и вернуть на место разбежавшиеся мысли, но мне мешал огромный колыхающийся живот Его Величества, вид которого внушал мне – нет, не священный трепет, как можно было бы предположить, а самый примитивный животный страх.
Наконец моя пытка кончилась.
– Хорошо, – сказал король, отсмеявшись. – Будем считать, что ты меня уговорил. Будет тебе лицензия. Вели выдать ему соответствующую бумагу. В графе "амплуа" проставь "аферист широкого профиля". А ну как он и впрямь станет у нас брачным аферистом?
Произнося последние слова, король продолжал смотреть на меня, но предназначались они уже не мне, а всё тому же министру.
– Будет исполнено, – отвечал министр с поклоном. – Какое имя прикажете указать в графе "лицензиат"?
– А это ты у него самого спроси.
– Как тебя зовут? – спросил меня министр.
– Обычно ко мне обращаются просто граф, – ответил я.
– Граф! Да это, пожалуй, ещё круче, чем брачный аферист! – воскликнул король. Я испугался, что он сейчас опять рассмеётся, но король только довольно хмыкнул. – Однако, как же мы все оплошали! Ведь то, что перед нами представитель мышиной аристократии, видно невооружённым глазом! И как давно Ваша Светлость носит этот титул?
– Я унаследовал его от своего отца, – ответил я серьёзно, поскольку говорил чистую правду. – Графский титул был дарован одному из моих предков ещё во времена Великих крысиных походов.
– Прошу прощения, граф, мы этого не знали. Иначе я бы сразу представил вам свою свиту. Но ещё не поздно наверстать упущенное. Вот этот услужливый господин – мой первый министр, хотя я предпочитаю слово визирь. А те двое скромных господ, что жмутся у стенки, – служители королевской, то есть моей, опочивальни.