– Будет исполнено, – поклонился хозяин.
– Путь через дверь заблокирован, – сказал я Мишелю, вернувшись в свой номер. – У тебя два выхода: остаться здесь до тех пор, пока хозяин не отправится спать, или покинуть гостиницу через окно.
– Остаться не могу. Меня ждут. Полезу в окно. Где наша не пропадала!
С этими словами он ловко вскочил на подоконник. Я приподнял раму, и он летучей мышью соскользнул во тьму.
– Порядок! – услышал я снизу его голос.
– Увидимся завтра, – сказал я и закрыл окно.
Когда я вошёл в обеденный зал, юноша поднялся мне навстречу.
– Вы так быстро ушли, – сказал он, – что я не успел поблагодарить вас за ваш великодушный поступок и даже не представился. Я шевалье Ле Монт.
Я, как и мой юный собеседник, представился вымышленным именем, сократив его втрое.
– Дон Кабралес, – сказал я с поклоном, – Что же до великодушия, то моей заслуги тут нет. К великодушию меня обязывает моё происхождение. Дело в том, что я родом из Ла Манчи, родины странствующего рыцаря Дон Кихота, и просто не могу вести себя иначе. Как и многие мои соотечественники, я унаследовал дух этого благородного идальго. В большинстве случаев моё стремление к справедливости оборачивается для меня неприятностями, но у кого их нет? Посуди сам: разве я мог не заступиться за юношу, осыпаемого насмешками? К тому же я ничем не рисковал, кроме содержимого моих карманов.
– И всё же я вам очень признателен.
– Не будем больше об этом. Вот, кстати, и кальвадос, – сказал я обращаясь одновременно и к юноше, и к хозяину, который поставил передо мной на стол покрытую паутиной бутылку кальвадоса и два стакана. – Я заказал его для себя, чтобы ты мог, не стесняясь, насладиться великолепным испанским хересом. Ты когда-нибудь пробовал это замечательное вино?
– Да, но это было давно. Я ведь не сказал вам, что я тоже родом из Испании. Вернее, не я сам, – поправился юноша, как мне показалось, чересчур поспешно, – а моя матушка.
– Вот как? – притворно удивился я. – Тогда я вдвойне рад тому, что вмешался.
– Вы не подумайте, что я тогда струсил, – сказал юноша смущённо, – просто я не знал, как быть. Я ведь и в самом деле не умею играть в карты.
– Придётся мне тебя этому обучить, если ты, конечно, пожелаешь продолжить наше знакомство. Если ты изберёшь для себя военную карьеру, то умение играть в карты тебе очень пригодится. Да и при дворе, я слышал, играют в карты. Ты не против, что я говорю тебе "ты"?
– Нет, – ответил юноша, слегка краснея, – раз вам так проще.
Моё замечание о продолжении знакомства он оставил без ответа.
– Я слышал, даже сам король иногда играет в карты с кардиналом, – сказал я.
– Может быть. Я редко бываю при дворе, – ответил юноша и покраснел ещё больше.
Я откупорил бутылку с хересом и наполнил его стакан. Себе я налил кальвадоса, но только полстакана, чтобы не захмелеть.
– Давай выпьем за знакомство, – сказал я.
Подняв свой стакан, я осушил его залпом. Юноша последовал моему примеру. Видимо, не хотел, чтобы я, как ранее мошенники, принял его за маменькиного сынка.
– Какое крепкое вино, – сказал он через некоторое время. – Я, кажется, захмелел.
– Это сказывается перенесённое нервное напряжение, хотя вино действительно довольно крепкое. Зато будешь хорошо спать.
– Меня уже клонит в сон.
– Вижу. Взгляд у тебя какой-то осоловелый. Может быть, тебе действительно лучше отправиться в свою комнату? Мы можем продолжить нашу беседу за завтраком.
Юноша сделал попытку подняться, но тут же снова упал на стул. Ноги его не держали.
– Э, да ты, брат, я смотрю, и впрямь опьянел от одного стакана. Давай, держись за меня. Помогу тебе подняться по лестнице.
– Показывай, где твоя комната, – сказал я, когда мы поднялись наверх.
Он показал на дверь моего номера.
– Нет, брат, – сказал я, – это мой номер. Твой, должно быть, следующий.
Я толкнул дверь седьмого номера, но она оказалась заперта.
– Заперто! – констатировал я. – Ключ у тебя?
Юноша не ответил: он спал. Порывшись у него в карманах, я нашёл ключ, отпер дверь и уложил бедолагу на кровать. Потом, подумав, стянул с него ботфорты. Остальную одежду я решил без надобности не снимать. И не потому, что я опасался, что он проснётся. После той дозы снотворного, которую он принял вместе с вином, его теперь и пушкой было не разбудить. Я боялся, что утром, увидев себя раздетой, маркиза может что-то заподозрить. Если ей, конечно, есть что скрывать. Именно это я и собирался выяснить.