Некоторое время в зале царило гнетущее молчание. Зрители, вместо того, чтобы ликовать, казались подавленными. Из оцепенения их вывел голос председателя.
– Суд удаляется для вынесения приговора, – сказал председатель, вставая. Если защите и было что сказать, слушать её явно не собирались.
Секретарь объявил перерыв на двадцать минут, но никто из зрителей не покинул своих мест. Все предпочли обмениваться впечатлениями тут же, отчего зал на какое-то время превратился в жужжащий улей. Никто даже не обратил внимания на парфюмера, который покинул зал суда, не дожидаясь исхода заседания. Видимо, у него не было сомнений относительно того, каким будет этот исход.
– Вы думаете, её осудят? – спросила Мелисита.
– Наверное, – сказал Мишель.
– Вне всякого сомнения, – сказал я. – В этом удовольствии судьи не сумеют себе отказать. Женское коварство следует пресекать в корне, чтобы другим чаровницам неповадно было.
– Но ведь судьи сами пользуются румянами и белилами, – заметила Мелисита, пропуская мимо ушей мой ироничный тон.
– Им можно.
– Почему?
– Потому что у них благие намерения. Они делают это из сострадания к окружающим. Не хотят, чтобы все видели, как из них песок сыплется. Пусть все думают, что это пудра.
– Кончай зубоскалить, – прервал меня Мишель. – Сейчас будут оглашать приговор.
И действительно, председатель уже стоял, держа в лапах лист бумаги. Чтобы вынести приговор, суду не понадобилось и двадцати минут. Видимо, между судьями царило полнейшее единодушие.
– Заслушав дело "Народ Маусвиля против Марии Гауды, колдуньи", суд постановил, что подсудимая виновна по всем предъявленным ей пунктам обвинения, а именно: в общении с нечистой силой; в применении чародейских мазей и кремов с целью парализовать волю своего будущего супруга, и, наконец, в умерщвлении своего супруга колдовским способом, а именно с помощью чародейских снадобий. Подобно всем лицам, уличённым в колдовстве, Мария Гауда будет подвергнута смертной казни через сожжение на костре. Приговор будет приведён в исполнение в течение двух недель.
Ответом председателю было многоголосое "ах!", пронёсшееся по залу. Потом застучали отодвигаемые стулья: народ стал постепенно расходиться.
Глава тринадцатая,
в которой мы с Пройдохой проворачиваем наше первое совместное дело
У выхода из зала суда я расстался со своими друзьями. Мишель отправился провожать Мелиситу, а я решил составить компанию господину Гауде, младшему брату покойного господина Гауды, умерщвлённого наиковарнейшим образом своей собственной женой. Правда, сам господин Гауда не догадывался о том, что обзавёлся эскортом, поскольку я, боясь попасться ему на глаза, приотстал на несколько шагов. В упоении от своей победы, он не заметил преследования и привёл меня прямо к своему дому.
Решение проследить за свидетелем, показания которого сыграли решающую роль в исходе дела, не было абсолютно спонтанным. Ещё до того, как мэтр Кантале, адвокат обвиняемой, озвучил свои подозрения касательно подброшенного рецепта, я уже знал, что именно произошло. Я знал, что в деле действительно фигурировал убийца, но этим убийцей была не несчастная госпожа Гауда (она-то как раз была жертвой), а совершенно иное лицо. Лицо, которое могло извлечь немалую выгоду из происходящего. На роль злоумышленника больше всех подходил хитрый господин Гауда. Я не думал, что он отважился на убийство брата, скорее всего, смерть старшего Гауды была случайной, но негодяй очень быстро сообразил, как обратить внезапную смерть брата себе на пользу. Не исключено, что кроме желания вернуть себе отцовское наследство, у него были и другие мотивы, к примеру, желание отомстить отвергшей его мышке, но и одного мотива достаточно. И ведь что интересно, его коварный замысел удался. Негодяй знал, что делал, решив сыграть на суеверии, бытовавшем в ту пору в среде мышей. Нельзя было допустить, чтобы такое страшное преступление сошло ему с лап. В то же время я прекрасно понимал, что даже если мне удастся уличить господина Гауду в нечестной игре, на решении суда это никак не отразится. Приговор, скорее всего, будет приведён в исполнение в установленные сроки. Но я всё же решил проследить за ним, на всякий случай, а пока шёл, понял, что было бы непростительной глупостью не воспользоваться полученной информацией в своих собственных целях. Я даже придумал, как именно это сделать. Конечно, из всей затеи могло ничего не получиться, но попробовать стоило. Я решил разыграть небольшой спектакль, который послужит прелюдией к другому, более серьёзному спектаклю. Что же до дальнейшей судьбы коварного господина Гауды, то об этом тоже стоило поразмышлять на досуге. Но не раньше, чем я сведу счёты с ювелиром.