– Мой багаж путешествует отдельно от меня. Я отправил его вперёд вместе со слугами.
Хозяин лишь понимающе кивнул головой, никак не комментируя моё объяснение, потом сказал:
– Я могу предоставить в распоряжение сеньора две комнаты на выбор: номер пять, окна которой выходят на дорогу, и номер шесть с окнами во двор.
Он говорил вежливо, но без подобострастия: было видно, что здесь привыкли иметь дело с именитыми путешественниками. Я ответил, что согласен на любой, и это действительно было так, поскольку я уже успел отметить про себя, что маркиза остановилась в номере семь, то есть в непосредственном соседстве с обеими предложенными мне комнатами.
– Горячий ужин будет готов через полчаса. Пока же сеньор может осмотреть свою комнату. Она на втором этаже, – продолжил хозяин, положив передо мной ключ от пятого номера.
– Все постояльцы ужинают вместе? – поинтересовался я.
– Если желают получить настоящий обед. Горячее мы подаём лишь в определённое время, иначе моей супруге пришлось бы слишком туго. После того, как все наши дочери одна за другой повыскакивали замуж, она лишилась своих помощниц. Но вино и холодные закуски вы можете получить в любое время. Правда, выбор их невелик.
Я поблагодарил его кивком головы и по скрипучей деревянной лестнице поднялся на второй этаж. Пока всё шло замечательно. Если маркиза пожелает отведать горячего, то наша с ней встреча состоится уже через полчаса. Этого времени было более чем достаточно, чтобы завершить необходимые приготовления, начатые ещё в Маусвиле.
Вскоре я уже входил в помещение, в котором столовались постояльцы трактира. За несколькими столами сидели голодные путешественники, из которых я сразу выделил стройного юношу, терпеливо дожидающегося, когда до него дойдёт очередь. Полная немолодая мышка как раз обслуживала другого одинокого гостя. В углу кутила компания из трёх мышей довольно сомнительного вида. Все трое пили, не закусывая, и были уже явно навеселе. На первый взгляд их можно было принять за местных забулдыг, какие найдутся в любой деревне, но меня в таких делах трудно провести. Лишь бегло взглянув в их сторону, я тут же причислил их к категории гастролирующих мошенников или карманников, что, останавливаясь в придорожных трактирах, обчищают путешественников. Особенно мне не понравился один из этих типов, парень с чересчур длинным носом и острым клиновидным подбородком, который, как мне показалось, был у троицы за главаря. Когда я вошёл, он прощупал меня внимательным взглядом и что-то коротко бросил своим приятелям – пузатому коротышке и парню с большими оттопыренными ушами. "А эти ребята вовсе не так пьяны, как кажутся", – подумал я, проходя через зал и усаживаясь за свободный столик у стены лицом к залу.
Юноша, в котором я подозревал переодетую маркизу, тоже не оставил моё появление без внимания. Я заметил краем глаза, что он, как и троица, с удивлением оглядел мой по-испански строгий дорожный костюм, на мгновение задержав взгляд на толедском кинжале. Когда я сел, он больше не смотрел в мою сторону, поскольку был теперь вполоборота ко мне, но по его напряжённой позе я понял, что только приличия мешают ему повернуться и продолжить осмотр. Когда пожилая мышка, вторично обойдя юношу, поставила передо мной тарелку с дымящимся супом и горячий пирог, у него появился повод посмотреть на меня ещё раз. Как раз в этот момент я поднял голову и наши взгляды встретились. Я недоуменно развёл лапами, как бы говоря: "Прошу прощения, но моей вины тут нет", и смущённо улыбнулся. Юноша улыбнулся в ответ. Мне он показался очень милым.