— Замечательно, — радостно кивнул Матвей, забирая у нее кружку и ставя в раковину. — А сейчас, моя любимая, драгоценная, обожаемая мною жена, нам срочно надо принять душ, — сказал он томным голосом и потянул ее за руки вверх, заставляя подняться из-за стола.
— Но ты же устал, — смеясь и задыхаясь от предвкушения, подначила его Аня, обнимая двумя руками мужа за шею, когда он легко поднял ее на руки.
— А потом мы отдохнем, — пообещал он, шагая с ней по квартире и подходя к двери в ванную комнату. — С приездом, Солнце! — и муж подарил ей жаркий поцелуй.
***
Пасмурное зимнее утро. Такое же как ее настроение!
Аня недовольно посмотрела в окно. Когда она последний раз была дома, расцветали сады. Она уезжала отсюда в такой горячей надежде, а вернулась с горьким послевкусием разочарования…
— Ты готова? — спросил Матвей, подойдя к ней со спины и нежно приобнимая.
— Да.
— Может, подбросить тебя? — предложил муж.
— Нет. Я поеду на своей. Тем более, может, кому-то удастся освободиться раньше, к чему сидеть и ждать?
Матвей задумчиво рассматривал ее макушку. Он понимал, откуда это упадническое настроение. Понимал, но ничего не мог поделать.
"Может, хоть семья немного отвлечет ее?" — с легким вздохом подумал мужчина.
— Артем отгонял твою машину в сервис, — улыбнулся он, вспомнив, что еще вчера хотел рассказать об этом жене.
— Зачем? — полуобернулась она в кольце его рук.
— Так надо было "переобуть" ласточку, она же на летней резине была. Ты бы видела, как он охал, когда садился твою Лимонику. Грозился затонировать ее вхлам, чтобы никто даже не смог разглядеть, что в этой машине раскатывает его сестра!
Аня улыбнулась. Хендай ярко-лимонного цвета она купила за пару месяцев до отъезда, застала на ней последние заморозки и немного весенней оттепели, поэтому и сменила резину. За яркий цвет девушка в шутку назвала машину Лимоникой, а прозвище прицепилось к ней, и теперь все так и называли Анину машину, будто она отдельное существо.
— Напомни мне поблагодарить его, — попросила она мужа. — И поиздеваться! — весело хмыкнула она и первой вышла в коридор.
***
— Что это, Костян? — бросил Матвей раскрытую папку с последней сводкой своему другу через весь стол.
Вот уже третий час он сидит и проверяет документацию фирмы, приходя во все больший ужас: дела фирмы идут если не ужасно, то очень-очень плохо!
— За последние полгода ты потерял трех поставщиков и не выполнил условия контракта, из-за чего пришлось выплачивать неустойку!
Костя исподлобья посмотрел на друга.
— Матвей, серьезно, это были самые отвратительные полгода для фирмы!
— Да уж вижу!
— Грузовики просто колом вставали на дорогах, не довозя нам грузы, каждый перевод денег растягивался едва ли не на недели, хотя до этого все было нормально! Две бригады подрядчиков просто снялись с объектов без объяснения причин… Я пытался все контролировать, клянусь! Но как только я начинал следить за доставками, начинались проблемы с деньгами, как только налаживал финансовые потоки, обнаруживались какие-то помехи на объектах… Каждый раз бил по новому месту!
— Выяснил, нет ли за этим кого? — хмуро спросил друг.
— Да вроде как и нет никого… Все чисто! Хотя нутром чую, что что-то происходит!
— Мне надо во всем разобраться! — выдохнул Матвей.
— Могу задержаться сегодня. Давай достанем отчетность за весь год, я мониторил каждую сделку, все могу рассказать тебе… — начал Костя, но Матвей остановил его взмахом руки.
— Прости, друг, не могу! Сегодня семейный ужин по поводу нашего возвращения. Я обещал Ане помочь с приготовлением.
— Все понял, — улыбнулся тот. — Тогда о делах завтра, — легко согласился исполнительный директор фирмы Матвея. — Какие новости? — спросил он, имея в виду результат лечения.
— Никаких, все впустую. Она полтора года мучила себя этими исследованиями, анализами, приемом гормонов и прохождением всевозможной терапии. Но безрезультатно. В Германии нам четко сказали, что шансов просто нет. Предложили найти здесь суррогатную мать, если мы уж так сильно хотим своего ребенка…
— А что думает Аня?
— Вот как раз, что думает, мне почти неизвестно, она по большей части отмалчивается… Но кое-что я все-таки понял, — и он не удержался от тяжелого вздоха.
— И что же?
— Что это стало для нее самым тяжелым поражением! А желание забеременеть превратилось в идею фикс!