Затем она вспомнила, как первый раз пришла в себя в больнице, когда все закончилось; как считала, что Матвей погиб, защищая ее; как не хотела жить без любимого мужа… В душе всколыхнулась щемящая нежность к этому близкому и дорогому сердцу человеку. У него хватило терпения, мужества, мудрости и выдержки сделать так, чтобы Аня сама выпуталась из того кокона, что создала вокруг себя, оберегая свою душу от посягательств. Шаг за шагом, осторожно и мягко, он приручал ее, приучая к себе и своему присутствию в ее жизни. Постоянно доказывал, как он ее любит, как дорожит ею, насколько она ему близка — поступками, словами, своей отвагой, самопожертвованием… Он будто ступал по заминированному полю! Но любовь к ней вела его самым правильным маршрутом!..
Она извернулась в его объятиях и подарила нежный поцелуй, а затем вновь прижалась спиной к его груди.
— Знаешь, если вдруг случится такое, и сейчас у нас ничего не выйдет, — вздохнул он, — мы попробуем еще — если захочешь! Если нет… Ань, я давно хотел тебе предложить, но никак не решался… У меня всегда были мысли о том, что мы ведь можем сделать какого-нибудь несчастного ребенка чуточку счастливее, — он щекой прижался к ее макушке, будто баюкая. — Моя фирма еще несколько лет назад взяла шефство над одним семейным домом. Это где детки живут будто в обычной семье, а не в приюте. Эти люди делают большое дело! Ребятишки растут в нормальной спокойной среде, их любят и ценят, они чувствуют, что нужны и любимы… В детдомах такого не встретишь. Даже с самым большим и любящим сердцем воспитатель или педагог все равно в итоге ожесточится. Хотя бы потому, что нельзя каждый раз с мясом отрывать кусочек сердца, когда дети покидают стены интерната, без последствий. Потом может и не остаться этого самого сердца…
— А я даже не знала, что вы выступаете как шефы.
— Там почти всегда рулил Костя, помогал, общался. А я был всего несколько раз у них.
— Ты хочешь предложить… Такой же семейный дом?
— А почему нет? Как правило, в таких вот семейных домах детки постарше. В основном же усыновляют совсем крошек.
— Я подумаю, — пообещала Аня. — Только не сегодня, хорошо?.. Хотя… Должна тебе признаться, я и сама подумывала о чем-то подобном… Но не так масштабно. Думала попытаться взять ребенка в семью… Если бы ты не был против. Но теперь я понимаю, что ты бы не был против, — он услышал в ее голосе улыбку. — Я даже ездила в наш детский дом.
— Что? — удивленно отодвинул Матвей ее немного в сторону, заглядывая в глаза.
— Да, — смущенно улыбнулась Аня. — Когда было совсем невыносимо. Меня там уже знают. Я приезжаю с полной машиной сладостей, игрушек, — этот секрет она хранила и лелеяла как самое драгоценное сокровище. Минуты, а порой и часы безграничного счастья в заботах о детях! — Я, бывает, провожу там целые дни с ними. Разговариваем, рисуем. Знаешь, они все не по годам умные и серьезные, а в глазах… горечь. Как у потрепанных жизнью стариков… Хотя им лет совсем ведь немного! — она всхлипнула, вспомнив эти глаза. — Там есть два брата, Мишка и Сашка, — улыбнулась она, вспомнив своих любимчиков-сорванцов. — Им по восемь лет, они такие затейники! Постоянно проказничают, но при этом жутко талантливые. У Саши потрясающий голос, он так поет — заслушаешься! А Мишка больше по части танцев. Ему даже просто по кастрюле ритм отбивай — он станцует! Они меня больше всех всегда ждут и редко когда берут себе подарки, обычно отдают все малышам…
— Почему ты мне не говорила? — тихо спросил Матвей, вырывая ее из светлых воспоминаний.
— Я не знала, как ты к этому отнесешься, — пожала она плечами. — Всем я кажусь свихнувшейся по части детей. Да и сама порой чувствую, как меня определенно заносит… У тебя полно проблем и дел, а я с ними душой отдыхаю, понимаешь?..
— Выходит, ты ездишь тайком в детский дом, я являюсь шефом семейного дома, но за прошедшие годы мы об этом друг другу ни разу не сказали! — хмыкнул муж.
— Ну какие годы? Я только с полгода, пожалуй, не больше, туда езжу…
— Ты познакомишь меня с мальчишками? — спросил неожиданно он.
Аня резко повернулась в его руках и настороженно посмотрела ему в глаза, не веря, что он говорит всерьез.
— Ты правда этого хочешь? — внимательно следила она за его взглядом.
— Хочу, — улыбнулся он.
— Хорошо, — кивнула Аня и счастливо улыбнулась, возвращаясь в его уютные объятия.
Так они и встретили рассвет.
***
Сейчас же ночные бдения били по нервам толстым хлыстом.
Когда от напряжения, казалось, даже воздух в помещении загустел, наконец, вошла Виолетта Глебовна. Оглядев вскочившую разом на ноги трясущуюся троицу, она посмотрела прямо Ане в глаза.