Так мы перебрались в большой город.
Коуди служил закону в маленьких городках Вайоминга и Монтаны, а потом в Лавленде, штат Колорадо. Его имя начало появляться в «Денвер пост» и «Роки маунтин ньюс» в связи с раскрытием нескольких громких преступлений, включая похищение, изнасилование и убийство студентки колледжа нелегальным мексиканским эмигрантом. Статья в «Ньюс» именовала его «неутомимым следователем». Он дважды женился и развелся. Впоследствии Коуди завербовался в Денверский полицейский департамент и недавно был произведен в детективы первого класса отдела уголовного розыска. Именно Коуди арестовал Обри Коутса, именуемого газетами «Монстром Одинокого каньона».
Мы осели в Денвере по стечению обстоятельств, как и многие другие. Я встречаю здесь очень мало людей, которые родом из Денвера или из Колорадо. В городе мало ощущения общей истории и культуры, а связи так же глубоки, как жалкая речушка Саут-Плэтт, протекающая через Денвер.
— Вы могли бы подать жалобу на акт вандализма, и я уверен, что они это знают, — сказал Коуди Хойт позднее тем же вечером. — Дело не в том, есть ли у вас причина предъявлять обвинение, а в том, хватит ли у вас духу припугнуть их.
Коуди приехал, как и Брайен. Лэрри из «Неотложной сантехнической помощи Лэрри» все еще был наверху.
На Коуди был тот же свитер, что и днем, и он не побрился. От него пахло пивом, сигаретным дымом и потом — он сказал, что провел вечер после того, как завез дрель, наблюдая игру в полицейском баре возле полицейского управления на Чероки-стрит. Став старше, Коуди все больше походил на своего отца — знаменитого пьяницу и ветерана вьетнамской войны с носом картошкой и огромным животом, который выполнял различные работы в полуразвалившемся панельном фургоне. Полуавтоматический пистолет Коуди прикрепил к поясу спортивных брюк.
На Брайене были хлопчатобумажные брюки, туфли с кисточками, без носок и светло-голубая рубашка навыпуск. Его волосы сильно поредели, почти полностью сведясь к челке на лбу. У него были пронизывающие карие глаза. Со времени нашей прошлой встречи он еще больше потерял в весе и напоминал вешалку для своей модной одежды.
Мелисса спросила, хотят ли они что-нибудь выпить. Коуди попросил пива, а Брайен — ледяной воды «с маленькой долькой лимона».
— Я уверен, что это Луис, — сказал я. — Он долго пробыл в ванной. Правда, не думаю, что Гэрретт подбил его на это.
— Отвратительно! — проворчал Брайен. — Скоты!
— Татуировка «Сур-13», которую ты описал, — сказал Коуди, — означает «Суреньос-13», это местная разновидность общенациональной банды. Граффити банды можно увидеть по всей южной стороне города. Мы многое знаем о них — они торгуют метадоном по всему Колорадо. Я проверю связи с ними этого Луиса — знают ли они его.
— Почему Луис должен быть с Гэрреттом и наоборот? — спросил я. — Стиви тоже белый парень.
— Такое мы видим все чаще, — отозвался Коуди. — Богатые белые парни дружат с мексиканскими гангстерами. Они хотят позаимствовать у них силу и хладнокровие. Это вроде белых рэперов, старающихся быть кем-то, кем они не являются. Мексиканские банды — короли Денвера и любого города на Западе и Юго-Западе.
— А что это дает гангстерам? — спросил я.
— Связи, — ответил Коуди. — Доступ в школы и престижные районы, где у них полно друзей с солидным доходом. К тому же Луис, вероятно, не глуп. Он знает, что папа Гэрретта федеральный судья. Такое знакомство может помочь ему и его дружкам.
— Есть еще кое-что, — сказал я. — Пульт от телевизора исчез. Должно быть, они прихватили его, когда я ходил за напитками для них.
— Очень любезно с твоей стороны, — саркастически заметил Коуди.
— Мы держались с ними дружелюбно, так как не хотели сразу затевать вражду, — объяснила Мелисса. — Мы надеялись, что они образумятся, когда познакомятся с нами и увидят дом и как мы оборудовали его для Энджелины…
Брайен и Коуди сочувственно кивнули.
Коуди заглянул в свои записи.
— Значит, Гэрретт не произносил никаких угроз?
— Нет.
— Но он указал, что вы должны быть доброжелательны по отношению к нему, иначе он не подпишет бумаги?
— Да.
— Мелисса, ты слышала этот разговор? — спросил Коуди.
— Нет.
Он снова повернулся ко мне:
— Значит, твое слово против его.
Я покачал головой.
— Дело не только в том, что́ они говорили, а в том, как они себя вели. Как будто, находясь здесь, разыгрывают какую-то остроумную шутку. Они все время смотрели друг на друга так, словно вот-вот расхохочутся.