— А я узнаю что-нибудь? — спросил я.
— Ты узнаешь, против чего тебе придется выступать, — ответил Коуди, не внушив мне особой уверенности.
Последовавшее молчание нарушил Брайен:
— Нам нужен Гэрретт, Мелисса. У него наверняка в прошлом не все чисто, если он таков, как вы оба его описываете. Ты сказал, Джек, что он излучает зло и пришел сюда вечером с гангстером. Возможно, если мы узнаем побольше о Гэрретте, то сумеем убедить суд, что он совершенно не годится для роли отца, несмотря на то, что говорит его папаша-судья.
— Это может быть нелегко, — заметил Коуди. — Если за ним числятся ювенильные правонарушения, они, вероятно, засекречены.
— Для детектива, который работает с федералами и арестовал Монстра? — усмехнулся Брайен. — Держу пари, этот детектив найдет способ заглянуть в его досье.
Я осторожно посмотрел на Коуди. Мне не хотелось давить на него.
— Я осторожно наведу справки, — сказал он. — Но я должен держаться в стороне от любого расследования самого судьи. Мне нужно оставаться абсолютно чистым. Можете представить, что произойдет со мной и департаментом, если просочатся сведения, что я копаюсь в делах федерального судьи? Меня пошлют назад в Монтану или хуже того.
Коуди содрогнулся. Меньше всего он хотел бы оказаться на родине.
— О'кей, — подытожил Брайен, хлопнув себя по коленям. — У нас есть план и меньше месяца на его осуществление. Я узнаю, что могу, о судье, Коуди — о сынке, а ты и Мелисса найдите хорошего адвоката и боритесь с ублюдками так долго, как сможете. Тем временем, думаю, вы должны подать жалобу на то, что Гэрретт и Луис натворили здесь этим вечером.
Коуди поднял руку.
— Если вы это сделаете, то не сможете вовлекать меня. И по-моему, это глупая идея.
— Почему? — обиженно спросил Брайен.
Мелисса вскочила.
— Мы не хотим конфронтации с Гэрреттом — пока что. Сначала мы хотим попробовать склонить его на свою сторону.
Брайен посмотрел на меня, словно спрашивая: «Как вам это удастся?»
Когда Брайен и Мелисса поднялись наверх взглянуть на Энджелину, Коуди вышел из кухни с очередной бутылкой пива.
— Ты уверен, что хочешь этого? — спросил я. — Ведь тебе завтра давать показания.
Коуди пожал плечами и выдернул пробку.
— Мы собираемся прищучить этого сукиного сына Коутса. Монстр Одинокого каньона получит по заслугам. Я не волнуюсь, хотя федералы злятся на меня за то, что дело раскрыл я. Но надеюсь, судья не узнал меня у твоего дома. Если ему известно, что мы друзья…
— То что?
— Кто его знает?
Коуди глотнул пива, и несколько минут мы сидели молча. Потом он склонился вперед и тихо заговорил:
— Я знаю, что у Брайена добрые намерения, но… ну, я представляю его болтающим со всеми своими великосветскими дружками. Если судья Морленд услышит об усилиях раскопать грязь о нем или о его сыне, он может обратить это против вас двоих, а возможно, и против меня.
— Что ты имеешь в виду? — сердито осведомился я.
— Может, он возьмет назад свое предложение раздобыть для вас другого ребенка. Это щедрое предложение, Джек.
— Мелисса не желает даже думать об этом, Коуди, — сказал я. — И я тоже.
— Иногда приходится довольствоваться тем, что вы можете получить. Ты знаешь, что у меня есть сын?
— Что?!
Коуди вытер рот рукавом.
— Да, результат пьяного свидания в Форт-Коллинзе, когда я работал под прикрытием. Барменшу звали Рей Энн. Теперь она вторично вышла замуж, но я посылаю ей деньги на маленького Джастина каждый месяц. При моем жалованье это нелегко, но что поделаешь.
— Ты никогда не говорил нам об этом, — сказал я.
Он пожал плечами:
— Такое случается. Но я хотел сказать, что мы с Джастином стали ближе теперь, когда ему шесть. Первые пять лет он был просто ребенком. Честно говоря, он может быть любым ребенком. Джастин любит бейсбол и рок. Но первые пять лет он был просто маленьким толстым… существом. Я понял, что дети становятся людьми, только когда подрастают.
— Не разделяю твоего мнения, — возразил я.
Коуди допил пиво.
— Дети есть дети. Вы можете завести другую малышку и полюбить ее больше, чем любите Энджелину. Если вам представится шанс взять другого ребенка, вы и Мелисса окажетесь в выигрыше.
У меня защипало в глазах.
— Коуди, уже поздно, и ты пьян. Так что лучше заткнись.
Он поднял руку.
— Я просто говорю…
— Я знаю, что ты говоришь. Прекрати. Это не выбор.