Мелисса разразилась жутким смехом, какого я никогда не слышал раньше и не хотел бы услышать снова. Это был фальшивый смех, наполненный страхом.
— Ты слышал, как говорят, будто перед смертью твоя жизнь проходит у тебя перед глазами? — спросила она.
— Да.
— Это происходит со мной теперь.
Мартин Дирборн, адвокат, занимавшийся нашими делами по усыновлению, стоял на подъездной аллее в черно-золотом свитере «Бизонов» Колорадо и грузил подушки для сидений и одеяла в багажник своего «мерседеса» класса «М», когда я подъехал в моем «джипе-чероки» десятилетнего возраста. Я помнил диплом Колорадского университета, висевший на стене его офиса, и отметил колорадский номер автомобиля. Дирборн был пухлым, рыжеватым и носил очки с толстыми стеклами, сильно увеличивающими его светло-карие глаза. У него были большая голова, глубокий бас и руки размером с окорока. Он покосился, когда я припарковал джип, так как, очевидно, сначала не узнал машину и водителя.
Выйдя из автомобиля, я увидел, как по его лицу пробежала тень, недвусмысленно сказавшая мне, что он знает, почему я здесь, но не хочет в этом признаваться.
Его жена, худощавая женщина с напряженным лицом, также облаченная в цвета «Бизонов», вышла из гаража, увидела меня и спросила:
— Кто это?
Мартин подал ей знак вернуться в гараж. Он изо всех сил пытался сделать лицо непроницаемым, пока я шел по аллее, но не добился успеха. Его жена театрально посмотрела на часы, и он сказал:
— Знаю. Мы успеем на матч.
— Я беспокоюсь не о матче, а о вечеринке.
— Не волнуйся — успеем и туда.
Она шагнула в гараж.
— Джек, — сказал Мартин, — это может подождать до понедельника. Мы с женой…
— Сукин сын! Сколько ты собирался ждать, чтобы сообщить нам?
— До начала рабочего дня в понедельник.
— Это слишком поздно, и ты это знаешь.
— Послушай… — Он понизил голос до официального адвокатского тона, которым привык впечатлять Мелиссу и меня. — Я ездил в Спрингс по важному гражданскому делу. Я не смог ответить на их звонки днем, так как мы были в суде.
Я шагнул к нему, и он отпрянул.
— У тебя не было перерывов? Нет помощников, которые могли бы позвонить от твоего имени?
Мартин отвернулся.
— Ты выглядишь виноватым, — сказал я. — Но тебе придется вытащить нас из этой передряги. Этот тип и его сынок завтра собираются к нам.
— Я бы посоветовал тебе быть вежливым. Боюсь, закон на его стороне.
Протянув руку, я схватил его за свитер, но тут же отпустил.
— Позвонить в полицию, дорогой? — донесся из гаража голос его жены.
— Нет, — ответил он. — Все в порядке.
— Значит, ты все об этом знаешь, — продолжал я. — Я бы посоветовал тебе притвориться нашим поверенным. Нам нужно немедленно отправиться в суд и что-то предпринять. Ведь существует ограничительный ордер или что-то в этом роде? Мы не можем это предотвратить?
— Я должен подумать, — промямлил Мартин.
— У нас нет времени.
Он повернулся ко мне — его лицо покраснело.
— Морленд — федеральный судья, Джек. Он назначен президентом и утвержден сенатом. Думаешь, он не знает законодательство? Он своего добьется. А у нашей фирмы полно дел до следующего месяца. Миллионные дела национального значения.
Мне хотелось ударить его. Но его жена все еще была в гараже и держала телефон, готовая позвонить в полицию.
— Он знает, что я твой адвокат? — спросил Дирборн.
— Нет, — ответил я, — потому что ты ни черта не сделал. Откуда ему знать?
— Тебе нужно успокоиться и, боюсь, нанять нового адвоката. Я не подхожу для этого дела. Морленд — лучший друг мэра и губернатора.
— Ну и что?
— То, что он не только знает законодательство, но и умеет с ним работать. Ты никогда не говорил мне, Джек, что собираешься выступать против Морленда.
— Я не знал.
— Думаю, ты должен успокоиться и посмотреть на это с его точки зрения.
— А я думаю, что ты уволен.
— Вот и хорошо.
— Девять один-один, — сказала его жена, подняв телефон, как тотем.
Я ехал к городскому дому Линды ван Джир в тумане гнева. Саму Линду я застал с распущенными волосами, снующей между аквариумом в гостиной и туалетом с дохлыми рыбками в руке. Дом был в беспорядке.
— Вот что случается, когда твоя работа связана с путешествиями и ты просишь соседа кормить твоих рыбок, а он об этом забывает и отправляется кататься на лыжах, — сердито сказала она. — Ты возвращаешься к аквариуму, полному дохлятины.