Когда наберёшь требуемое значение, обязательно проверь, всё ли точно соответствует желаемому. Выбранная дата должна предшествовать настоящей действительности. Ошибки здесь недопустимы. („Я несколько раз…“ — эта незаконченная фраза была перечёркнута).
В дальнейшем важен запуск процесса. От несанкционированного запуска защищает многоходовая защита. Кнопки зап, 1 и 2, и скрытая кнопка под корпусом. И ещё сканер отпечатка пальца на этой кнопке. Я запустил у тебя сканирование указательного пальца, когда вложил часы тебе в руку в твой день рождения. Помнишь?»
Я от волнения даже перестал дышать. Как всё непросто. Я-то тогда подумал, что дядька боится, как бы я тяжёлые часы не выронил. А он, оказывается, таким образом сканирование моего указательного пальца запускал. Менял владельца. Точнее, передавал мне право пользования.
На кухне у меня стояла тишина. Я огляделся, боясь, что все, пока я читаю, куда-то исчезли. Но тревога оказалась ложной. Лика сидела на стуле напротив и неотрывно глядела, как я читаю. А Димка что-то колдовал с заварным чайником в виде стакана с поршнем. Мне его Димка же и подарил полгода назад. И я, успокоено выдохнув, вернулся к чтению. Текста до конца листа осталось совсем немного.
«Я знаю, ты уже пользовался часами и знаешь, как они работают. Но всё равно предупреждаю: НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, НЕ СНИМАЙ ЧАСЫ С РУКИ ДО ПОЛНОЙ ОТРАБОТКИ ПРОГРАММЫ! То есть, до возвращения.
Всё остальное обговорим. Жду тебя 24 сентября 2011 года.
Искренне твой
Он так всегда заканчивал свои послания.
«Жду тебя 24 сентября 2011 года». Если не знать из-за чего сыр-бор, можно подумать, что письмо опоздало к адресату больше чем на шесть с половиной лет… Но мне самому идея встретиться с дядей Витей пришла буквально за минуту до прихода Лики. Значит, наша встреча уже состоялась? И я всё… буквально всё, изложил уже ему? У меня начал назревать каверзный вопрос для Анжелики…
Я поднял глаза от бумаги. Снова на кухне царила тишина. Но теперь на меня уставился ещё и Профессор. Он сидел за третьей стороной стола и выглядывал на меня из-за стоящего на столе чайника.
— Ну что, может всё-таки попьём чай? — мне надо было как-то отвлечь всеобщее внимание от своей персоны.
— Погоди, не заварился ещё. — сказал Димка.
Я повернулся к Лике. Тот к ней вопрос, ещё не до конца оформился, но и других вопросов было много. Поэтому я предпочёл, как мне показалось, начать с безобидного:
— Так… папа Витя сказал дать мне это именно сегодня?
— Да. — каким-то сдавленным голосом ответила она.
Я внимательно посмотрел на её лицо. И констатировал, что темы папы Вити лучше было не касаться вообще. Больная для девчонки тема. Лика повернула голову, как бы желая посмотреть в тёмное окно. И по щеке из заблестевших глаз скатилась слеза. Галантный Димка тут же схватил со стола салфетку и вложил ей в руку.
— Ладно, не будем об этом. — сказал я. — Давай Профессор уже свой чай!
И Дима со вздохом вынужден был начать разливать этот напиток богов по чашкам, впрочем, пробормотав ворчливо: «Торопится… Не заварился же ещё».
К чаю ничего у меня не было поэтому я достаточно бесцеремонно покромсал тупым ножом хлеб и этим же ножом открыл банку шпрот, нашедшуюся в холодильнике. Стол для бомжей или диких туристов! Для оправдания я сказал:
— Ты, Лика, наверное, ещё не ужинала?
Странно. Она улыбнулась мне сквозь слёзы и, молча, взяла предложенный «десерт». Никогда их не поймёшь, этих девчонок!
Димка из гордости от моего убогого яства отказался. Пришлось мне самому составить компанию своей «сестрёнке». Так мы и сидели. Профессор молчал. Мы с Ликой, пока ели, тоже.
Лика, время от времени, продолжала промокать глаза салфеткой. Но потом, когда чаепитие закончилось, она снова была спокойна, как каменный обелиск. У меня осталась только проблема, как после проводить её домой, пока ходит городской транспорт. Дорога дальняя, на другой конец города. Пока её мать не начала разыскивать своё чадо.
И я продолжал обдумывать, как бы выяснить интересующее меня. Наконец, что-то в голове щёлкнуло, прокрутились какие-то шестерёнки, и я спросил: