Сергей включил видеокамеру и выбрал в её меню видеофайл под номером шестнадцать. Быстро прокрутил вперёд видеоролик к тому месту, где он взял общий план и внимательно, стараясь сдержать рвущиеся наружу крики боли и ужаса, просмотрел запись первого взрыва, чтобы убедиться в том, что всё произошло с ним на самом деле. После этого он выключил видеокамеру и принялся звонить своим друзьям, не забыв о Тимофее и Борисе. Всем он говорил одно и то же:
– Срочно, я повторяю, срочно приезжай ко мне домой. Речь идёт о жизни и смерти наших друзей.
После этого он подключил видеокамеру к компьютеру и сделал нарезку из записей в Пятигорске, даже не удивившись тому, что видеокамера фиксировала именно то время и те даты, когда он там был. То есть первое февраля одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года. Пока он этим занимался, приехал Тимофей, живший ближе всех и встревожено спросил:
– Что случилось, Серёга? На них что, кто-то наехал? Да, не молчи ты так, чёрт тебя подери! Скажи мне кому из наших угрожает опасность и мы с Борькой немедленно отправимся туда. Если будет нужно, я завалю любого.
Сергей одетый в банный халат, вздохнул и сказал:
– Тимка, ещё ничто не случилось, но уже очень скоро случится. Пока что тебе и Борису никуда не нужно лететь. Ладно, иди на кухню свари самый большой жбан кофе. Он нам сейчас всем очень пригодится, ну, а я пока оденусь.
Вскоре собрались все его самые близкие и преданные друзья. Сергей, одетый, как и они в деловой костюм. Повёл их в большую комнату, где у него находился домашний кинотеатр, пару раз вздохнул, чтобы успокоиться, и сказал:
– Ребята, не удивляйтесь, что на вас направлена видеокамера. Наш разговор пойдёт под запись. Сегодня двадцать девятое января две тысячи девятого года. Для вас оно первое, а вот для меня уже третье. После первого двадцать девятого января, когда Егору смилостивился надо мной и отпустил меня в Вихры, я в понедельник, первого февраля приехал в офис и оттуда направился в аэропорт, чтобы лететь в Краснодар, но когда выходил на улицу, чтобы сесть вместе с Тимкой и Борисом в твой "Лексус", Володя, был перенесён кем-то в одна тысяча девятьсот семьдесят шестой год, тоже в первое февраля. Там я познакомился с одной девушкой и влюбился в неё. Вот, посмотрите на то, как это было.
Сергей включил DVD-плеер и показал своим друзьям то, как он признавался Юле в любви до того места, пока он не принялся раздевать девушку. На большом экране были чётко видны дата и время – 1 февраля 1976 года, 22 часа 44 минуты. Включив стоп-кадр, он сказал с глубоким вздохом:
– Как вы видите, парни, этот кто-то, кто перенёс меня в прошлое, позаботился даже о том, чтобы мы смогли видеть хронологию событий. Сейчас я покажу вам свою Юлю ещё несколько раз, ведь я находился в прошлом чуть больше трёх недель и снимал её везде, где только было можно. Иногда в кадр будут попадать Володя и Лена, Димкины родители. Не смотря на то, что они там очень молодые, вы их сразу узнаете.
Сергей снова включил DVD-плеер и его друзья, которые смотрели на экран в напряженном молчании, увидели хорошо знакомые им виды Кавказских Минеральных Вод. Никто не задавал Сергею никаких вопросов, так как все они прекрасно понимали, что речь идёт о чём-то куда более серьёзном, нежели романтическая любовь их друга в прошлом и они не ошиблись, так как он сказал, снова включив стоп-кадр:
– После этого, ребята, одна замечательная пожилая женщина, у которой я снимал квартиру, заподозрила во мне американского шпиона и сдала чекистам. Отец Юли, полковник Романов, в то время был начальником пятигорской конторы глубокого бурения и я ему рассказал о том, что прибыл в Пятигорск из будущего, из Москвы две тысячи десятого года, чтобы закатать мясо в банки в преддверии большой войны, которая в наше время запросто могла разразиться чуть ли не в любое время. За неделю до этого я рассказал об этом своей Юле, так что он был уже в курсе этого. Мы стали решать, как быть дальше, но была уже поздняя ночь и потому решили отложить разговор до следующего утра, но я проснулся не в камере, а в своей спальной. В своё второе двадцать девятое января я уже не поехал в Вихры, а отправился в офис. Через полчаса мне позвонил Димон и сказал, что они согласны резать скот. В общем в тот же день я вылетел в Минводы и начала работу, а вот что произошло двадцать четвёртого февраля, когда в Москву уже шли одна за одной фуры с тушенкой.
Так же молча друзья Сергея смотрели на то, как их общие куда больше друзья, нежели партнёры по бизнесу поздравляли его и благодарили за всё, что они все для них сделали. Правда, при этом у всех на скулах ходили так и желваки, а Егор даже смахнул слезинку с лица. Напряжение их всё нарастало, но никто не закричал от ужаса и страха, когда вспышка атомного взрыва испепелила их друзей. Они только стиснули кулаки и застонали от боли. Тут уже у всех глаза наполнились слезами. Сергей не стал показывать в деталях каждый взрыв, а лишь показал его начало и потом атомный гриб и так тридцать шесть раз. Когда этот запечатлённый бесстрастной видеокамерой кошмар закончился, Сергей снова включил стоп-кадр, оставив на экране последнее грибовидное облако взрыва и глухим голосом сказал: