— Черт! Я не могу найти перчаток, которые обычно надеваю! Уезжая из России, я не могла увезти большой багаж, и пришлось удовлетвориться перчатками. Поэтому моим рукам приходится лучше, чем ногам! — заключила она, держа в руке правый ботинок, у которого совсем стесалась набойка.
Оба рассмеялись, она нацепила шляпку, придирчиво осмотрев себя в треснувшем зеркале, что висело возле ниши в стене. Заметив, что на затылке у нее выбились завитки волос, Виктор с трудом удержался, чтобы не подправить их рукой.
— Вы давно знакомы с Мариусом Бонне? — спросила она, отпирая дверь.
Поскольку он не пошевелился, поглядывая на нее с грустью, она удивленно обернулась.
— Ну, мы идем, да? Ах, да вот же они, мои перчатки! Славно вы на них посидели!
Гроза прошла стороной, приятно освежив воздух. Виктор так и не решился взять Таша под руку. Она вела его на улицу Мартир, в кафешку, куда заглядывал Бодлер.
— Я встретил Мариуса восемь лет назад, в мастерской Эрнеста Мейсонье, — запоздало ответил он на ее вопрос.
— Это специалист по военным фрескам, такой известный-известный?
— Я туда пришел не живописью восхищаться, а посмотреть проекцию движущихся картинок. Вы бывали когда-нибудь на сеансе зоогироскопа?
— Это что еще за зверь?! — воскликнула она, входя в кафе и дружески махнув официанту рукой. — Вы же знаете, что бедные девушки, вроде меня, ничего не понимают в современных технических новшествах…
Он не заметил в ее словах иронии.
— Это что-то вроде усовершенствованного волшебного фонаря, там есть иллюзия движения, — объяснил он, пододвигая ей стул.
Ее позабавила его галантность, к подобной обходительности она не привыкла.
— Что будете пить?
— Здесь подают очень вкусный лимонад, — заявила она тоном завсегдатая.
Он заказал коньяк. Гарсон, которого звали Марсель, предложил им сласти по-домашнему. Виктор собрался было отказаться, как вдруг что-то заметил в глазах Таша.
— Не стесняйтесь, ведь я угощаю!
— В таком случае… Есть у вас сегодня ромовая баба? — спросила она у Марселя, и ее глаза заблестели.
— Да вы сладкоежка! — заметил Виктор.
— Еще какая! Вообще-то я провожу дни в безделье и безденежье, питаюсь пудингом, это позволяет держать форму.
Наконец-то он чувствовал себя непринужденно. Эта свободная в общении девушка с безыскусной речью не просто его забавляла, ему вдруг стало казаться, будто он знает ее уже давно.
— И что же, вы с Мариусом подружились? — спросила она с набитым ртом.
— Это вас удивляет?
— Немножко, вы с ним такие разные: вы, похоже, придаете преувеличенное значение мелочам жизни, хотя, может, это просто так кажется. А вот Мариусу плевать на все, что не касается его газеты!
— Вы правы, я, должно быть, слишком всерьез воспринимаю жизнь. А вот вы, вы-то независимы, оригинальны, и ваши полотна мне очень понра…
Он не успел закончить фразы. К их столику быстро шел всклокоченный великан, у которого под глазом красовался синяк.
— Мадмуазель Таша!
— Данило! Что случилось?
— Вы позволите?
Не дожидаясь ответа, этот странный персонаж уселся рядом с Виктором, который подвинулся с недовольным видом.
— Вы подрались?
— Вчера на выставке, в обеденный перерыв, я пошел к Сене, чтобы порепетировать большую арию из «Бориса Годунова». Разумеется, я не переодевался и был все в тех же шкурах кроманьонца. Только я успел взмахнуть дубиной, чтобы придать широты моей тесситуре, как одна дамочка завопила: «Бей дьявола!» И тут на меня набросились аж три представителя закона. А когда я вломил этим недотепам по первое число, все Марсово поле оказалось битком набито жандармами. Уж они меня отделали! Но я просто так не дался, мне даже кажется, одного уложил на месте. Потом они осознали свою ошибку, стали извиняться, уверять, что оплатят мои расходы на лечение. Завтра снова пойду в свою пещеру, — закончил он замогильным голосом.
Таша представила их друг другу. Узнав, что Виктор книготорговец, Данило оживился.
— Вам случайно не нужен служащий? Я неплохо разбираюсь в литературе.
— Благодарю, у нас один есть.
— Одно пиво и совсем без пены! — объявил Марсель, водружая кружку перед Данило, задумчиво пробормотавшим:
— Тридцать три несчастья, вот он, мой жалкий жребий!
— Ну, мне надо идти, — сказала Таша, — у меня много работы.
С облегчением простившись с сербом, Виктор поспешно последовал за ней.
— Вы с ним хорошо знакомы?
— Он мой сосед по лестничной площадке.