Не входя в анализ всего материала, где многое построено пока на соображениях ad hoc и нуждается в дополнительных аналогиях, которые пока еще не обнаружены, и не касаясь рискованности несколько поспешного подхода к названиям музыкальных инструментов в современных кавказских языках как к исконным лексемам, представляется необходимым решительно отделить от данного проблематичного ряда чеченское название горской балалайки пондар, поскольку оно явно входит совершенно в другой ряд миграционных (бродячих) терминов в связи с осетинским довольно универсальным названием музыкальных инструментов (скрипка, балалайка; гармоника, лира) фӕндыр (дигор. фӕндур). Осетинский термин получил хорошее этимологическое освещение В. И. Абаева: «Культурное слово, представляющее значительный исторический интерес. Свидетельствуется у греческих авторов со II в. н. э.: греч. πανδοῦρα ‛трехструнный музыкальный инструмент, тип лютни’ (Athenaeus), πάνδουρας (Athenaeus), φάνδουρος (Nicomachus Gerasenus. Harmonicum Enchiridium 4), πανδούριον. πανδούρις (Hesychius). Считают, что слово идет из Малой Азии из лидийского языка (de Lagarde. Gesammelte Abhandlungen, 1866, с. 274). Через греческий прошло и в некоторые европейские языки: лат. pandura, итал. pandora, mandora (откуда в дальнейшем итал. mandolina, франц. mandoline). На север от Малой Азии область распространения слова охватывает Кавказ и южную Россию. Помимо осет. fændyr, ср. арм. pandir, груз. (диал.) panduri, сван. pandvir, туш. pandur, чечен. pondur, ингуш. pondær. Сюда же укр. банду́ра, польск. bandura. Для датировки бытования слова в осетинском существенное значение имеет начальный f. Закон перехода p → f перестал действовать в осетинском весьма давно; такие старые слова, как padcax ‛царь’, pyl ‛слон’, paida ‛польза’, и др., вошедшие в осетинский через посредство кавказских языков, сохраняют p. Поэтому мало вероятно, что fændyr усвоено из кавказских языков. Вероятнее относить его еще к до-кавказскому, т. е. скифо-сарматскому периоду истории осетин, когда был в полной силе закон p → f. Предполагаемое существование слова в скифском пролило бы свет и на укр. и пол. бандуру. Считать последнее слово усвоенным из итальянского (Миклошич, Бернекер) вряд ли основательно: где посредствующие звенья?» (Абаев I, 448). На основании материалов весьма обстоятельного «Глоссария лексики языков народов Северного Кавказа в русском языке», выпущенного ныне покойным И. Е. Гальченко в 1975 г. в Орджоникидзе, можно добавить, что эти преимущественно кавказские названия в русских текстах часто употребляются (в разных формах) при описании особенностей жизни и быта народов Северного Кавказа как своеобразные этнографизмы. Например, в связи с описанием реалий Чечено-Ингушетии встречается форма пондар:
Реже употребляется форма пондара, которая возникла, скорее всего, под влиянием русского бандура, придавшего этнографизму грамматический женский род: «Ястреб превратился в красивого человека, сидящего на стуле с пондарой в руке…»[16]. В этнографической литературе встречаются также формы пандыр и пандур в качестве передачи местных названий для специфических горских музыкальных инструментов, что вызвано особенностями открытого гласного о в первом слоге чеченского слова.
15
Поэты Советской Чечено-Ингушетии. Сб. стихов. Пятигорск, 1937, 128. Стихотворение «Пондар» А. Нажаева, пер. с чеченского.