-- Разрешите укрыться у вас на часок, друзья, а то ведь насквозь промокнешь, пока доберешься до Кэстербриджа.
-- Заходите, сударь, сделайте милость, -- ответил пастух, хотя, пожалуй, уже не с такой готовностью, как в первый раз. Не то чтобы Феннел был скуповат, этого греха за ним не числилось, но комната была невелика, свободных стульев почти не оставалось, и хозяина, возможно, смущала мысль, что вымокший до нитки путник будет не слишком приятным соседом для женщин и девушек в нарядных платьях.
Меж тем вновь пришедший сбросил плащ и повесил шляпу на гвоздь в одной из потолочных балок, словно ему нарочно указали для нее это место, а затем вышел вперед и уселся за стол. Стол был придвинут почти вплотную к камину, чтобы освободить место для танцев, и угол его приходился у самого локтя первого путника, примостившегося возле огня, так что теперь оба пришельца оказались в близком соседстве. Они кивнули друг другу, и, когда знакомство таким образом состоялось, первый протянул второму фамильную кружку -объемистую посудину из простого фаянса; подобно тому как порог бывает избит шагами пешеходов, так края ее были истерты жаждущими губами многих поколений, ушедших теперь туда, куда уходит все живое; выпуклые ее бока опоясывала надпись желтыми буквами:
Сладко из меня пить,
Без меня веселию не быть.
Второй пришелец с охотой поднял кружку к губам и отхлебнул из нее, а потом еще и еще, пока легкая синева не разлилась по лицу мисс Феннел, с немалым изумлением взиравшей на то, как щедро один из ее непрошеных гостей потчует другого тем, чем ему совсем бы и не пристало распоряжаться.
-- Так я и знал! -- с глубоким удовлетворением сказал гость, отрываясь от кружки и поворачиваясь к пастуху. -- Еще когда я проходил по саду, перед тем как к вам постучать, и увидел ульи, что там расставлены, я еще тогда сказал себе: . Но такого славного медку я уж не чаял отведать в нынешнее время. -- Он снова приложился к кружке с таким усердием, что дно ее поднялось угрожающе высоко.
-- Рад, что вам понравилось! -- радушно сказал пастух.
-- Да, мед ничего себе, -- подтвердила и миссис Феннел, однако более сдержанным тоном, видимо считая, что похвала иной раз покупается слишком дорогой ценой. -- Но с ним столько возни, мы, пожалуй, больше не будем его делать. Мед и свежий берут нарасхват, а для себя можно сварить немножко сыты из той воды, что остается после промывки вощины.
-- Ну, что вы, это было бы прямо грешно! -- укоризненно воскликнул незнакомец в сером, в третий раз прикладываясь к кружке и отставляя ее на стол пустую. -- Хлебнуть эдакого старого медку -- да ведь это так же приятно, как в церковь пойти в воскресенье либо убогого приютить в любой день недели!
-- Ха-ха-ха! -- отозвался сидевший в углу; до сих пор он молча покуривал трубку, но теперь счел своим долгом показать, что им оценено остроумие собеседника.
Надо сказать, что старый мед, изготовленный так, как его готовили в те дни, из чистейшего, без крошки вощины, меда, собранного в том же году: четыре фунта меда на галлон воды, с надлежащей примесью яичных белков, дрожжей, кардамона, имбиря, гвоздики, мускатного ореха и розмарина, -- перебродивший как следует, разлитый по бутылкам и постоявший в погребе, -этот мед был весьма крепким напитком, хотя на вкус и казался не так крепок, как был на самом деле. Действие его мало-помалу начало сказываться на незнакомце в сером: вскоре он уже расстегнул жилет, развалился на стуле, вытянул ноги и вообще вел себя так развязно, что невольно привлекал внимание к своей особе.
-- Так-то вот, -- начал он, -- в Кэстербридж лежит моя дорожка, и в Кэстербридж я должен попасть во что бы то ни стало. Я уже сейчас был бы там, да вот дождик сюда загнал -- ну и что ж, я об этом не жалею.
-- Вы разве живете в Кэстербридже? -- спросил пастух.
-- Пока еще нет, но думаю туда переехать.
-- Ремеслом хотите каким-нибудь заняться?
-- Что ты, -- вмешалась жена пастуха. -- Разве не видишь: гость наш, по всему, человек с достатком, на что ему работать.
Серый незнакомец помолчал с минуту, словно взвешивая, подходит ли ему такое определение. Затем решительно его отверг.
-- С достатком! -- сказал он. -- Нет, сударыня, это не совсем верно. Я рабочий человек, да! Приходится работать. Вот доберусь я до Кэстербриджа -дай бог, чтобы в полночь, -- а уж в восемь пожалуйте на работу. Да-с! Дождь ли, снег ли, хоть разорвись, хоть лопни, а свою работу я завтра должен сделать.
-- Бедняга! Так, значит, вы хоть и по-городскому одеты, а на поверку еще беднее нас? -- откликнулась жена пастуха.
-- Такое уж мое ремесло, друзья. Не в бедности дело, а ремесло такое... Ну, пора мне в путь, а то в городе и пристанища не найдешь на ночь. -Однако он не двинулся с места и немного погодя прибавил: -- Но распить с вами еще кружечку -- в знак дружбы -- времени хватит. Только вот беда, в кружке-то пусто.
-- Не хотите ли сыты? -- сказала миссис Феннел. -- То есть мы ее сытой зовем, а на самом деле это просто вода от первой промывки вощины.
-- Нет, -- презрительно отозвался незнакомец. -- После мяса кто захочет глодать кости?
-- Да зачем же, -- вмешался Феннел. -- Дети-то ведь не каждый день родятся, давай я еще налью меду.
Он встал и направился в темный угол под лестницей, где стоял бочонок. Жена пошла за ним.
-- Что это ты выдумал? -- укоризненно сказала она, как только они остались одни. -- На такого разве напасешься? В кружке-то на десять человек было, а он все один высосал, да еще сыта ему нехороша, подавай меду! Да и кто он такой? Никто его не знает. Не нравится он мне, вот что.