Виктор Петрович кое-как притянул обратно ставни, запер окно и, раздевшись, улёгся в постель.
III
— Кажется, собирается дождик? — сказал Крупицын, войдя поутру в гостиную и здороваясь с хозяйкой.
— Дай Господи! Давно уж дождя-то не было! — ответила Пелагея Игнатьевна.
— Эх, с переменой-то погоды ноги бы не разболелись, боюсь!..
— А вы не накликайте и старайтесь не думать об этом.
— Гулять, должно быть, не придётся… Что же я сегодня целый день стану делать? Нет ли у вас какой-нибудь книги? — попросил Виктор Петрович хозяйку после чая.
Где-то в чулане нашлись несколько старых, запылённых книг — переводных романов Ахматовой. Крупицын обрадовался даже этой находке. Нехотя перелистывая их, он весь день уныло бродил по дому, переменяя места и комнаты. Вскоре после обеда начался дождь, и Виктор Петрович употреблял всевозможные усилия от соблазна лечь спать. «Нет, надо постараться как-нибудь этого избегнуть! — убеждал он самого себя. — Ноги пока ещё простреливает сносно… Если я теперь высплюсь, и боль к вечеру усилится, то, следовательно, мне опять всю ночь придётся не спать, а мучиться!..»
Чтобы отогнать от себя сон, Крупицын пробовал шутить с Марьюшкой, которая была малоразговорчива, но очень смешлива, и колыхалась всем своим тучным телом не только от каждой шутки, но даже от самого обыкновенного слова.
Кое-как протянув день, хозяйка с гостем уселись за ужин. Беседа клеилась вяло. Пелагея Игнатьевна была чем-то озабочена, несколько раз выходила из-за стола на зов появлявшейся в дверях Домны и о чём-то таинственно шепталась с ней. Виктор Петрович не мог не заметить этой таинственности, но не обратил на неё особенного внимания и, отужинав, отправился спать.
Потушив огонь, Крупицын скоро стал засыпать. Впросонках он слышал, как кто-то осторожно подходил раза два к двери его спальни, видимо, не решаясь войти, но, наконец, вошёл, повозился около постели и так же осторожно исчез.
— Домна штиблеты взяла чистить! — мелькнуло в голове Крупицына, и чрез минуту он погрузился в сон.
Среди ночи Виктор Петрович почувствовал страшный зуд и боль во всём теле, но явление это было не ревматического свойства.
— Что за странность? — прошептал он. — Клопы, что ли? В предыдущие ночи их, как будто, не было… Как больно!
Он начал чесаться, ворочаться и, наконец, поймал на щеке какое-то насекомое.
Это обстоятельство разбудило его окончательно.
Крупицын вскочил с постели и стал торопливо искать спички, между тем неведомые насекомые продолжали по нём ползать и немилосердно кусать.
«Ещё удовольствие!» — стряхивая их с белья, продолжал изумляться Виктор Петрович.
«Да ведь это муравьи!..» — начал он догадываться, поймав ещё одно насекомое на шее.
«Конечно, муравьи!» — окончательно решил он, надев пенсне и осмотрев со свечой постель, которая положительно вся была усеяна испуганно бегавшими взад и вперёд муравьями.
«Что за история?! Как они могли попасть в комнату? Непостижимо!» — изумлялся Крупицын, стряхивая муравьёв.
«Что же я теперь стану делать? Надо хоть бельё переменить!» — решал он и нагнулся к кровати, чтобы достать из под неё чемодан, но вместо кожаного чемодана рука его нащупала какой-то деревянный ящик.
Виктор Петрович выдвинул его и остолбенел от удивления.
Ящик, также облепленный весь муравьями, заключал внутри себя целый муравейник, видимо, вырытый и принесённый сюда из леса.
Крупицын тут только догадался, кем и зачем он поставлен в его спальню.
— Вот идиотки старые! — бешено проскрежетал он. — Я добровольно не соглашаюсь, так они меня насильно лечить вздумали! Однако, нельзя же в самом деле остаться здесь и отдать себя на съедение муравьям?! Ах, дуры, дуры! Вот я сейчас их всех перебужу.
Виктор Петрович кое-как оделся и, умышленно громко шлёпая туфлями, вышел в коридор, взывая о помощи.
Сначала выглянула испуганная Марьюшка, а потом в ночном чепце и капоте появилась сама Пелагея Игнатьевна.
— Что такое, Виктор Петрович? Что с вами? — спросила она деланно встревоженным тоном.
— Да помилуйте, мне устроили какие-то инквизиционные пытки!.. Домна, что ли, это ваша поусердствовала? Но только это прямо невозможно! Меня буквально всего источили муравьи! — силясь быть вежливым, пояснил гость.