Если бы кое-кто из власть имущих узнал, как Джулиану удалось сколотить состояние и, самое главное, как он собирался им распорядиться...
Что ж, сам он давно уже знал ответ на этот вопрос, не так ли? А те, кто хотел бы это узнать, заплатили бы целое состояние, чтобы в один прекрасный день увидеть, как он валяется в темном переулке. Мертвый.
Ему вдруг вспомнилось окровавленное, разбитое лицо Лео, и по спине его пробежала ледяная дрожь.
Тэтчер, секретарь, толкнув дверь, ворвался в его кабинет. В руках он держал кипу каких-то бумаг.
— Утренняя почта, сэр, — объявил он.
— Что там?
— Доклад касательно изменения цен на индиго. — Тэтчер принялся рыться в бумагах. — Письмо от общества призрения — напоминают, что пришел срок для очередного благотворительного взноса, который делают наши инвесторы. Договор на аренду имения Довера. Срочное письмо с вашей фабрики.
— Положи сюда, — распорядился Джулиан. — Почту, я имею в виду. Остальное оставь там, где лежит книга учета, и можешь быть свободен.
Тэтчер молча сделал, как было велено. Впрочем, как обычно.
Джулиан, сломав восковую печать, развернул письмо и поспешно пробежал глазами. Он требовал, чтобы дважды в неделю сообщали о положении дел на его фабриках, и у него давно уже вошло в привычку начинать рабочий день с них. Производительность труда по-прежнему остается высокой, писал его агент, а уровень производства — стабильным.
Просто отлично. После волны забастовок в начале года Джулиан взял за правило приглядывать, как идут дела на фабриках. Может, поэтому все попытки извне возбудить недовольство в среде трудившихся у него рабочих не имели особого успеха. Впрочем, неудивительно — Джулиан платил своим работникам намного больше, чем владельцы соседних фабрик, и делал все, чтобы над ними не висела угроза увольнения. Дошло даже до того, что он лично приезжал на каждую фабрику и часами убеждал рабочих, что их не заменят машинами и они сохранят свои рабочие места.
Впрочем, для самого Джулиана в этом не было ничего необычного. Он давно уже вывел для себя формулу успеха — делай все, чтобы твои рабочие видели, что ты о них заботишься, и наградой тебе будет стабильный рост производства и не менее стабильные доходы. Репутация его фабрик, выпускавших исключительно прочные, высококачественные ткани, была общеизвестна — он то и дело получал заказы от военного министерства и клал в карман неплохую прибыль. За последние десять лет каждый десятый солдат Британской империи носил шинель из шерсти, производимой на его фабриках. А когда раненых доставляли в госпиталь, на их раны накладывали повязки из льняного полотна, которое исправно поставляли ткацкие предприятия мистера Белла.
Теперь, когда война закончилась, экономика Англии пребывала в глубокой депрессии. Правда, богачей это не касалось — денежки у них водились по-прежнему. Мистер Джеймс Белл делал все от него зависящее, чтобы все самые известные драпировщики, торговцы тканями, мебельщики и обивщики закупали материалы исключительно на фабриках «Эгис». А Джулиан Беллами в то же самое время то и дело вводил в моду что-то новенькое, обеспечивая лавочникам и галантерейщикам непрекращающийся поток покупателей.
Он снова вызвал к себе Тэтчера.
— Вот, — объявил он, поспешно нацарапав подпись на договоре аренды, после чего протянул документ секретарю. — А благотворительному обществу передайте, что мы вскоре пришлем им чек. И сообщите, что я дам распоряжение, чтобы им доставили со складов излишки теплой одежды.
— Слушаюсь, сэр. Осмелюсь доложить, там вас спрашивают портные.
— Проводите их сюда.
Шварц и Кобб, появившиеся через пару минут, принесли с собой образцы тканей и выкройки, и в крошечном кабинетике мгновенно стало тесно. Поприветствовав их коротким кивком, Джулиан жестом попросил разложить на столе последние образцы, мысленно отметив, что не соврал Лили — он действительно опаздывал на встречу с портными. Непростительно опаздывал. Образцы тканей и выкройки, что лежали перед ним на столе, стали кульминацией целого года подготовки, тщательно обдуманной стратегии, когда его люди месяцами трудились, не разгибая спины. Оставалось только поставить подпись, чтобы его планы стали воплощаться в жизнь. Но что-то до сих пор всякий раз удерживало его. То Джулиана не устраивали образчики материй, то красители оказывались недостаточно стойкими, то цена на шерсть представлялась совсем уж несусветной... Снова и снова он находил, к чему бы придраться.
Проклятие... Он знал единственную причину, почему так долго тянул.
Лили.
Словно наяву, он вновь почувствовал знакомый сладостный аромат ее кожи — и все мысли о тканях, красителях и шерсти разом вылетели из головы. Опомнившись, он усилием воли подавил некстати захлестнувшие его чувства.
Но какой мужчина способен оставаться зрителем, если речь идет о любви?
— Вчера я соврала самым наглым образом, — едва успев поздороваться, выпалила Лили. Ворвавшись в гостиную роскошного особняка герцога Морланда, она порывисто обняла хозяйку и расцеловала в обе щеки. — И даже не один раз, если честно, — со вздохом призналась она.
— В самом деле? — удивилась Эмилия. — Как-то на тебя не похоже!
— К сожалению, это так. — Лили сокрушенно потрясла головой, потом с мольбой схватила подругу за руку: — Я приехала просить тебя о помощи, Эмилия!
— Неужели? Тогда давай. Сгораю от нетерпения, так хочется узнать, что ты затеяла. Но сначала сядь и выпей чаю. А потом поговорим.
Какой чай, когда решается ее судьба, хотелось крикнуть Лили. Но, обидев хозяйку отказом, она ничего не добьется. А сегодня ей очень нужна была помощь. Оказать ей услугу — притом немалую — могла только Эмилия.
Взяв Лили под руку, Эмилия подвела ее к креслам. На крохотном столике уже дожидался чайный поднос со всем необходимым для чаепития. Усевшись, Лили не удержалась и с удовольствием погладила обивку кресла — тонкий шелк казался таким восхитительно гладким, что она с трудом подавила чисто ребяческое желание соскользнуть по нему на пол, как с ледяной горки.
— Что привело тебя в столицу? — спросила Лили, пока подруга разливала чай. — Честно говоря, я была уверена, что вы с герцогом предпочтете остаться в Кембриджшире до самых родов.
— О, скажи спасибо Спенсеру! Это его идея. Решил, что теперь, когда мне уже скоро рожать, лучше не уезжать далеко от столицы, а то вдруг понадобится доктор и все такое! — Она выразительно пожала плечами. — И это говорит человек, у которого самый крупный в Англии племенной конезавод и которому едва ли не каждый день приходится принимать роды! Но когда речь заходит о появлении на свет собственного первенца, нормальный человек превращается в комок нервов!
— Это только доказывает, как сильно он тебя любит, — улыбнулась Лили. — Ну, я не специалист, конечно, но, на мой взгляд, у тебя на редкость цветущий вид. И весьма довольный к тому же! — с улыбкой добавила она.
Она ничуть не покривила душой. Эмилия действительно казалась живым воплощением домашнего уюта и женского счастья. Лили вдруг поймала себя на том, что немного завидует ей. Может, в этом и крылась причина, почему она с годами постепенно растеряла всех своих подруг? Одна за другой они выходили замуж — становились сначала любящими женами, потом счастливыми матерями. Как бы она ни была привязана к Лео, как бы ни ценила свою финансовую независимость, иногда Лили с неохотой была вынуждена признаться себе, что с радостью поменялась бы местами с любой из них.
— Я действительно чувствую себя отлично, — с довольной улыбкой объявила Эмилия. — Кстати, меня больше не тошнит по утрам.
Подруги, обменявшись улыбками, сделали по глотку.
Лили с нетерпением глянула на нее, дожидаясь, когда подруга спросит, что же все-таки привело ее сегодня к ней. Но Эмилия молчала. Повисла неловкая пауза. Не выдержав, Лили с беспокойством покосилась на часы — казалось, стрелки движутся с ужасающей скоростью.
— Ну... — Лили откашлялась.
Эмилия удивленно приподняла брови и ласково улыбнулась.