Слитно гудиг огромный зал. Все при деле, некогда разогнуть спину, стрелки часов гонят, торопят! В боковых помещениях непрерывно постукивают телетайпы, принимая сообщения десятков информационных агентств. В зажимах, двигающихся вдоль полых труб, ползут от стола к столу — по конвейеру! — листки с новостями. Магнитофоны, присоединенные к телефонным аппаратам, записывают скороговорку иногородних корреспондентов. В отдельной комнате непрерывно слушают радио и смотрят на голубые экраны: вдруг кто-то опередил газету и раздобыл интересную новость? Тогда — сигнал тревоги, и машины помчат «дрессированных тюленей» в погоню за упущенной сенсацией.
Некоторые сенсации «Таймса» все же отличаются от того, что понимается под этим словом в редакциях большинства желтых бульварных газет. Именно «Таймс» первой опубликовала в свое время «Теорию относительности» Эйнштейна, получив полный текст по телеграфу из Цюриха. В «Таймсе» нашлось место для полного текста протоколов Ялтинской конференции трех держав, для 200 тысяч слов, переданных из Вашингтона по четырнадцати арендованным на ночь телеграфным линиям. Затраты были огромными, но редакция сочла, что репутация газеты дороже.
Особенно же любят в редакции вспоминать о том, как в 1912 году, через два часа после гибели «Титаника», на улицах уже продавали «Таймс», где подробно рассказывалось о судне, был напечатан список его пассажиров, биография капитана и научно-популярная статья об айсбергах, один из которых оказался виновником трагедии в океане.
Это возможно только при отлично поставленной справочной работе, при умении готовить «сырье» впрок на все случаи жизни.
Переходим из помещения в помещение, то поднимаясь в верхние этажи, то спускаясь глубоко под землю, туда, где по соседству со стрелками «Бомбоубежище» печатаются 700 тысяч экземпляров газеты в будни и вдвое больше — по воскресеньям. Попадаем в длинный-предлинный коридор. В его стенах бесчисленные выдвижные ящики справочных картотек. Это так называемый «морг»: миллионы справочных газетных вырезок на разные темы. Слышим:
— Если кто-либо хотя бы раз упоминался в нашей газете, вы можете найти его здесь…
Наши журналисты-старожилы вспомнили, что «Нью-Йорк таймс» однажды вскользь писала о корреспонденте советского радио Калугине, не помню уж, в какой связи.
— А ну, взглянем!
И что вы думаете? Есть Калугин! Вырезка с указанием на карточку и папку за номером таким-то! Н-да-а…
— Скажите, а сколько папок?
— Около трех миллионов. В каждой — от одной до ста газетных вырезок за последние тридцать лет.
Интересуемся воскресным номером. Когда все-таки успевают его подготавливать? Оказывается, трудятся всю неделю. Мы ходили по редакции в четверг, а в типографии на металлических столах уже лежала большая часть сверстанных, готовых к печати воскресных страниц-полос.
Тут кто-то обратил внимание на полосу, возле которой белели оттиски со свежими корректорскими пометками. «Черчилль творил и описывал историю, говорил от имени Великобритании в минуту опасности», — гласил заголовок во всю страницу. Тут же было несколько клише: семилетний Черчилль в коротких штанишках, Черчилль-юноша в гусарской форме, он же — первый лорд адмиралтейства, еще с густой шевелюрой, но без всемирно известной сигары…
— Юбилейная дата? — спрашиваем у сопровождающего. — Почитаем в воскресном номере?
В воскресенье? О нет! И дай бог, чтобы эти полосы еще не скоро пошли в печатную машину! Дело в том, что они заготовлены впрок. Все люди смертны, не так ли? И если злодейка-смерть, гм… выберет мишенью кого-либо из знаменитых людей, печальное событие не должно застать газету врасплох.
Выясняется, что предусмотрительной редакцией давно подготовлены страницы с подробным жизнеописанием трехсот наиболее популярных деятелей земного шара. Время от времени, когда становятся известными какие-либо существенные детали, полосы обновляют. Это и происходит сейчас с полосами, посвященными Уинстону Черчиллю. Кстати, замечает мимоходом сопровождающий, известно ли вам, что мать этого крупнейшего деятеля Великобритании была дочерью одного из первых главных редакторов «Нью-Йорк таймс»?
Не надо ханжествовать: любая крупная редакция имеет о всех выдающихся людях подробные материалы, которые могут быть использованы, увы, не только к юбилеям. Но все же странно было видеть здешний «некрополь» — полки с совершенно готовыми к печати полосами, где живущих людей уже оплакивают, как покойников.