i I
У<Г
Цена 2 р
Ш-МД ^-чД Hi'. ^Вн НА
is*,: *Ч&.
Вв ^В^В^PvBHrB^B
.
' ' .Л g '
i
*
i
i I
.
■
.
.
.
Государственное Издательство Детской Литературы Министерства Просвещения РСФСР
Москва 1959
В рассказах, составивших эту книгу, действуют рядовые советские люди — железнодорожники, нефтяники, столяры, агрономы, летчики. Люди они обыкновенные, я о в жизни каждого из них бывают обстоятельства, при которых проявляются их сообразительность, смелость, опыт. Они предотвращают крушения поездов, укрощают нефтяные фонтаны, торопятся помочь попавшим в беду рабочим приисков на Кавказе, вступаются за несправедливо обиженного, отстаивают блокированный Ленинград и осажденную Одессу. События норой необыкновенные, но случаются они с самыми простыми людьми, незнаменитыми, рядовыми. Необычное в обыкновенном — вот содержание этих рассказов.
ТРИ ПЛОВА
1
-тром в парикмахерской на Балаханской улице, как
всегда, небритые люди ссорились порой из-за очере-
-ди; днем стало тише, а к вечеру парикмахерская и
вовсе опустела. Заскучавшие без работы мастера и подмастерья выбрались из душного помещения на улицу, расставив прямо на тротуаре стулья. Мимо проносились то низкорослые машины, то пузатые фаэтоны; шли с узелками прохожие — всё больше женщины. Парикмахеры гадали, что у кого в корзине или в узелке. Люди шли с поезда, поезд прибыл из Ганд-жи, а в Гандже открылась сегодня ярмарка.
Город Баку зажигал свои огни: на горе, на набережной, справа, слева. Огни светились также среди моря. Озарилось полукружие Биби-Эйбата. Сияли фары автомобилей, словно подметая белыми огнями асфальтовые дороги. Неярко мерцали огоньки медленно и с пыхтением тащившейся по узким рельсам «кукушки». Недвижны были огни промыслов, слившиеся в какие-то многоэтажные светильни. А на дальних хол-
мах огни одинокие — изыскатели бурили там новые скважины. Непрерывные огни береговой полосы были огнями крекингов и кислотных заводов.
— Поезжай куда хочешь, — сказал подмастерью мастер,— столько фонарей, как в нашем Баку, нигде не найдешь.
Мастер не врал, хотя чуть не в каждом городе услышишь, что таких проспектов или парков нигде не найдете, а присмотришься— и проспект невелик и неширок и парк жидковат... Но Баку в первой половине 30-х годов освещался действительно лучше Ленинграда и даже перещеголявшей его потом Москвы.
Зеленые и красные огни на железной дороге, цепочка огоньков в крепости, великолепный амфитеатр огней Апше-ронского полуострова...
По очень шумной в вечерний час Балаханской улице бежал в свете огней смуглый бакинец в поношенной лохматой куртке и больших бутсах, высохших от солнца и пыли. Один из парикмахеров покачал, насмехаясь над бежавшим, головой.
— Ай, как спешит человек, как торопится! Можно подумать, что он боится опоздать на собственную свадьбу.
Другой парикмахер посмотрел на руки бежавшего:
— Видно, не с ярмарки. Совсем без поклажи.
Когда же так сильно торопившийся куда-то человек поравнялся с парикмахерами, мастера удивились:
— Это же Рамазан!.. Эй, Рамазан! Зачем так мчишься, дружок Рамазан Алиев?
И человек остановился, а когда узнал окликнувших его, поздоровался с одним из парикмахеров, улыбнувшись дружелюбно и другим.
— Ох, как я спешу домой, Гудрат! Хотел бы послушать, как ты живешь, как жена, как сын, как дочка, да некогда.
— Раз ты торопишься домой, значит, у тебя есть новости,— догадался Гудрат.
— Хорошие новости! — весело ответил Рамазан. — Просто очень хорошие новости! Совсем хорошие новости, Гудрат! Прошу тебя, дорогой, не задерживай меня. Надо поскорей
обрадовать стариков. Мать до сих пор не знает такой замечательной НОВОСТИ:
Он нетерпеливо вырвался из рук парикмахера, затерявшись сразу в гудевшей на разные лады толпе, но, пробежав с полсотни шагов, воротился назад. Отозвав Гудрата в сторонку, он что-то шепнул ему и, еще более взволнованный, повеселевший больше прежнего, снова нырнул в празднично суетившийся вечерний уличный поток.
Рамдзан бежал дальше, не поднимая глаз: на каждом перекрестке мог случайно задержать его еще какой-нибудь знакомый человек -это же Балаханская улица! А щедрый город Баку продолжал зажигать огни, и, когда осветились верхние дороги, идущие к Арменикенду и Лок-Батану, парикмахеры закрыли свои заведения. Но, прежде чем опустить железную штору, Гудрат рассказал товарищам, что Рамазан Алиев пригласил его на плов. Пирушка состоится завтра в домике отца Рамазана, на Крайнекривой улице. Алиев поступил на транспорт. Он давно хотел поступить на транспорт, и вот он поступил. Его взяли стрелочником на станцию Баку.
•— В последний раз, — сказал Гудрат, — я ел у Алиева плов много лет назад. Сама Миранса пришла за мной.
Гудрат учился с Рамазаном у муллы Габибе, затем у Али-Аббаса и потом у муллы Ганифа. Пятнадцать мальчиков учились по-арабски и по-фарси. Они ничего не понимали ни по-арабски, ни по-фарси, но им велели в девять месяцев закончить чтение корана. Ученик Рамазан закончил чтение корана в .положенный срок; старая Миранса, мать Рамазана, узнав об успехах сына, пригласила всех его товарищей.
— Со мной был Али-Гуссейн и Мамед-Али и еще десять человек, — сказал парикмахер.
Плов был хорош. Миранса попросила тогда Гудрата отнести мулле Ганифу подарок: отрез материи. Мулла был доволен и сказал Рамазану:
«После корана мы с тобой начнем читать Гюлистан и Та-расун-Ниссах и Тарих-Надир».
Теперь Алиев—рассказал парикмахерам Гудрат—надумал снова созвать школьных товарищей. Все, кто ел у него плов пятнадцать лет назад, пускай едят его и сейчас, то есть завтра.
— Где он найдет всех товарищей! Кто умер, а кто уехал. Один стал бо-олыпим человеком, другой на дальнем промысле, третий опять учится... Что касается меня, — с гордостью проговорил Гудрат, — то мне всегда нравилось наше парикмахерское ремесло! От каждого слышишь: «Спасибо, Гудрат, ты меня совсем сделал молодым! Спасибо».
Прижав крепким пальцем штору к подоконнику, он запер ее затем на замок.
А Рамазан пробирался через узенькие Каменистые и Персидские переулки, через глинобитные кварталы, путанно вьющиеся вокруг холмов, мимо темных двориков и старинных мечетей. Люди здесь были еще более любопытны, чем на Ба-лаханской. Они заметили, что у бегущего спрятан'под курткой какой-то предмет.