— Кто ее сюда пустил? Отвечайте, кто ее пустил?
Продолжая свирепо кричать, он бросился вниз по склону.
Вдоль шоссейной дороги пробиралась, боязливо оглядываясь, маленькая девочка. Конечно, Сафура! Узнав Майера, она пустилась бегом, легко перепрыгивая через кочки и ямки, топча почерневший от той же нефти верблюжатник.
Но Майер делал такие длинные прыжки, что расстояние между великаном-инженером и куклой, как он окликал Сафуру, уменьшалось быстро.
— Да не бегай ты от меня, кукла! Стой! — просил ее Майер.
Такого голоса испугался бы и разбойник Ослан. Девочка поняла, что ей не уйти, и, присев на землю, заплакала.
— Ай, Сафура, ай, Са-фура! — заладили мы оба, спустившись с вулкана.
— Пусти, дядя! — закричала на Майера девочка. —^ Скажи: пустишь?
— Глаза какие злые, горячие! Боюсь — обожжешь, — пытался успокоить Сафуру Майер.
Он держал ее за локоть, все еще негодуя на тех, кто пустил ребенка на промысел.
— Ив такие дни, когда крепкие люди падают этого грохота в обморо
Тут на нужных специалистов не напасешься медицинского персонала, а какой-то дурак пустил ребенка на промысел... Сознавайся, ты была у папы? — допрашивал Сафуру Майер.
Девочка уже забыла не только про слезы, но и злиться перестала. Промолчав после первого вопроса, она на второй ответила:
— Я не была у папы.
— Ты же неправду говоришь, Сафура!
— Он меня прогнал, — пожаловалась она. — Папа кричал, как ты кричишь, зачем меня пустили...
По дороге к ожидавшей его легковой машине главный инженер Лок-Батана рассказал мне, что у него на промысле уже недели три работает отец Сафуры. Старинный тарталь-щик вернулся на участок. Его поставили масленщиком. В эти дни он копает яму, грузит в цистерны нефть. Отцу, понятно, недоглядеть за такой любознательной дочкой...
— Чья вина, по-вашему, была бы, если б с ней что-нибудь случилось?
— Ничего не случится, — пролепетала где-то у земли Са-фура.
— Главный инженер отвечает у нас за все, даже за непорядки с детским воспитанием! — добродушно ворчал Майер.
В машину он садиться не стал, а сказал шоферу:
— Заведите мотор. Отвезите девочку... Где ты, Сафура, живешь?
— В Арменикенде. Не знаешь разве?
— Ну вот, доставишь ее, как начальство, в Арменикенд.
Пока шофер заводил ручкой мотор, Майер разговаривал
с девочкой:
— Что ж ты наделала! Ах, что ты наделала! И тебе меня не жалко?
— Зачем тебя жалеть?
— Но меня же позовут и меня спросят, зачем ты позволил девочке шататься по промыслу? И будут ругать, ругать, что я плохой, негодный начальник. Меня прогонят, Сафура! Понимаешь, как это плохо, когда прогоняют с работы?
— Правда? — спросила Сафура, глянув на меня.
Майер мигал так настойчиво и просительно, что я солгал,
будто правда.
— А дома не будет ни хлеба, ни супа, — шутил Майер, не представлявший себе, что девочка может ему поверить. — А у меня такая же дочка, как ты. Тебе ее не жалко?
Сафура опять глянула на меня. Я молчал, и она поняла, как и полагается, что я подтверждаю слова главного инженера. Она тревожно прислушалась к тому, как окликнули Майера. Так же тревожно оглядела прибежавшего с промысла рабочего.
— Товарищ директор требует вас к себе, — сказал рабочий.
— Видишь, Сафура? — И Майер опять мигнул мне и шоферу.— Уже вызывают к начальству.
Майер ушел, а шофер посадил Сафуру рядом с собой. Девочка уж очень притихла, мне хотелось ее чем-нибудь обрадовать, и, достав из кармана маленькие ножницы и два листа бумаги, черный и белый, я показал ей, как делают аппликации.
Вырезав силуэт Сафуры, я подарил ей сделанную не совсем по правилам аппликацию. Ей понравилось и то, что аппликация похожа на нее, и что существует не виданный ею способ рисования без карандаша. Теперь я мог расстаться с Сафурой, не особенно упрекая себя за то, что соврал ей. Не догадывались мы с Майером, что Сафуру смутит шутливая болтовня и она задумается... так задумается, как не полагалось, по-нашему, задумываться этой головке.
— Поезжай, поезжай, Сафура! — напутствовал я девочку.— Ты удивишь народ в Арменикенде. «Кто едет?» — «Сафура едет!^ — болтал я, уверенный, что сейчас-то, после моего подарка, она не спросит опять: «Правда?»
Сафура, однако, спросила в третий раз:
— Правда, Сенон Гегогара?
Я был рад, когда машина развернулась, запылила и скрылась в тощих аллеях нового Нагорного парка.
Через несколько дней я встретил Майера в Мардакянах. Он достал из кармана орех.
— Из ваших, — сказал он, — из тех, что вы подарили Са-фуре. Похоже, специально для меня берегла, — пошутил Майер. — До чего не лакомка! Молодец!
На заседании технического совета, сказал инженер, обсуждали доклад знаменитого геолога Толбина. Геолог сделал вывод: еще в этом году следует ждать нового извержения лок-батанского вулкана. А под конец заседания директор Мо-товесян поведал с негодованием Майеру, что кто-то наврал, будто его, Майера, сняли с работы и он бедствует. Вчера директорская машина остановилась на одной из улиц Армени-кенда. Разумеется, автомобиль облепили мальчуганы и среди них, конечно, Сафура. Девочка знает, что Мотовесян — главный человек в Лок-Батане. Она выследила директора, когда тот выходил из магазина.
«Дядя!» — сперва мирно окликнула его Сафура.
«Чего тебе?» — спросил Мотовесян, заподозрив каверзу.
И увидел ее длинный-предлинный язык. Удивленный безобразным поступком девчонки, Мотовесян остановился.
Сафура затем крикнула:
«Ты зачем прогнал дядю Майера? Ты — змея, черт, ведьма!»
Мотовесян бросился к ней, но девочка убежала. Догнать ее директору не удалось.
— Какой-то сукин сын пустил фальшивый слух, — возмущался Мотовесян, - какой-то прохвост...
— Достаточно, — остановил его Майер. — Это я сам... Вы так дымили на заседании, что я вышел в перерыв на бульвар.
Но и на бульваре, в тени молодых деревьев Арменикенда, инженеру не дали посидеть в одиночестве. Его нашел знакомый геолог. Беседа с ним еще больше утомила Майера. Прощальное солнце вечера разогрело лысую макушку.
— Дядя, — услышал сквозь дрему Майер, — отчего ты спишь па улице?
Очнувшись, он подхватил Сафуру на руки и посадил ее к себе на колени:
— Откуда ты, чертова девка, взялась?
— Ты не бойся, — сказала Саф.ура, — его тоже прогонят. Он противный, лохматый...
Она долго костила бедного и ни в чем не повинного Мото-весяна. Майер заметил в ее руках пакет, но не успел спросить, что там содержится,, так как Сафура протянула ему пакетик с моими орехами:
— На возьми. Это тебе.
МОЛЧАЛЬНИК
-1 коло одной шахты Подмосковного угольного бассейна
стоял посреди степи белый барак. В бараке жили
-строительные рабочие, пришлые люди из близких и
дальних деревень. Они ставили на шахте копер, разбредаясь в. свободное время по селам, где делали мелкую столярную и плотничью работу. Накопит так^й сезонник денег и уедет домой, а на его койке располагается другой, тоже из пришлых и временных рабочих шахты. Встречали новичков в бараке равнодушно: обитатели менялись здесь часто, и одни прибывали так же незаметно, как пропадали незаметно другие.
Раз под вечер пришел в барак тихий человек с погромыхивавшей инструментом котомкой через плечо. Новый жилец был столяром и приехал утром поездом из Тулы, а в Тулу добирался из Можайска. В конторе ему дали путевку на участок и записку к уборщице, чтоб отвела в бараке койку. Сказав два — три тихих слова, новый жилец лег спать. Утром уже видели его на участке, где он мастерил рамы.