Едва Фаня скрылась в большой палатке, из ближней маленькой выбралась Анфиса. Обуваться она не стала, только джинсы подтянула. Под накинутой на плечи расстегнутой блузкой сверкнуло белизной — майка и белье определенно отсутствовали. Несколько шагов в противоположную лагерю бездну черноты — и Анфиса едва не споткнулась, когда во тьме проявился Ник.
— Напугал. Хорошо, что это ты. Проводи, а то мало ли.
Теперь Анфиса смотрела вниз, явно жалея, что не надела обувь. Здесь земля была рыхлой, ноги проваливались и увязали. Ник сопровождал сбоку на небольшом расстоянии, в мыслях крутилось упомянутое «мало ли».
— Тоже что-то видела? — не вытерпел он.
— Ты о чем?
Значит, не видела.
— Что-то привиделось, и не пойму — в реальности или показалось. Ничего такого не заметила?
— Какого?
— Непонятного.
— Из непонятного здесь только ты.
Комплимент? Ник замолчал. И Анфиса больше не проронила ни слова, только периодически косилась на него, словно чего-то ждала.
Одни в ночи. Звезды подхихикивали и с намеком подмигивали. Тьма подзуживала, настраивала на чувственность, заставляя ощутить себя единственными людьми на планете. Пустота небес утягивала мысли в невозможное и непроизвольно будила запретные желания. А старавшийся растянуться миг прямым текстом вопил, что больше не повторится. Романтическая атмосфера бодрила кровь и звала к приключениям. Нику показалось, что Анфиса рассчитывала именно на это. Да он и сам рад бы… если бы не Луиза.
Они отошли достаточно, чтобы не быть заметными из палаток. Анфиса остановилась, спокойно расстегнула джинсы и стянула до колен вместе с трусиками. Здесь романтика и закончилась. Успевая заметить, как Анфиса присаживается на корточки, Ник отшатнулся.
— Было у падишаха два прорицателя, — донеслось сзади, — один объявил: «Повелитель, все близкие тебе люди умрут». Прорицателя казнили. Второй сказал: «Владыка, ты переживешь всех близких». Его наградили. — Фоном рассказу служило легкое журчание. — Ты слишком хмурый, Ник. Слишком серьезный. Будь проще.
Ник передернул плечами.
— Я пойду.
— Подожди. — Анфиса повозилась с одеждой и появилась рядом уже в приличном виде. — Мне плохо. Я чувствую, что тебе тоже плохо. Обоим не спится. Давай погуляем. — Кивок указал на береговую линию, откуда только что пришел Ник.
Отрешенно и почти безвольно он зашагал рядом. Нужно уйти, но в палатке компания не лучше, там ждали новые вопросы и проблемы. Анфиса правильно сказала: им обоим плохо. Этим и зацепила.
— В чем смысл жизни? — огорошил его тихий голос Анфисы.
Вот оно, проклятие умников — сыплются глобальные вопросы, обращенные как к последней инстанции. А когда начнешь отвечать, в ответ лишь посмеются или унизят. О смысле жизни Ник мог философствовать бесконечно, но, к сожалению, нынешняя собеседница — не тот человек, с кем приятно дискутировать о великом и вечном, а также о непознаваемом. Просто невозможно. И ненужно.
Он ответил просто:
— Родить детей, а дальше с этим вопросом пусть мучаются они. Священные писания о том и говорят: и сотворил Бог человека по образу Своему, мужчину и женщину, и благословил их, и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами и зверями морскими, и над птицами небесными, и над всяким скотом, и над всею землею, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле. И увидел Бог все, что Он создал, хорошо весьма. — Ник выждал небольшую паузу. — Наполняйте землю, и обладайте ею — вот и весь завет. И весь смысл.
— То есть, кроме «плодитесь и размножайтесь» ничего другого человеку в обязанность не вменили? — Анфиса еще больше замедлила шаг, который при желании обогнала бы черепаха.
Ник помрачнел. Вспомнился ровный пол сложенных сидений внедорожника. «Плодитесь и размножайтесь». Ничего больше. Почему же забравшаяся в сердце зубная боль не дает дышать?
Он не ответил и ускорился. Не хотелось, чтобы спутница увидела позорный блеск в глазах. Совсем не тот блеск, который должен быть у мужчины.
Анфиса нагнала его и взяла под руку. Поняла и сочувствует? Скорее, задумалась о чем-то своем. Говорила ведь, что ей тоже плохо.