— Простите, Калиас. Но что будет, когда окажется, что вы им солгали?
Калиас пожал плечами: — Что будет? Я скажу, что был не прав, что ошибся. Никто не поднимал головы и ничего не слышал, в таком смятении. А у Поликрата действительно есть двоюродный брат, с таким же именем, как и у тебя.
— Да, у Поликрата?
— Да, у Поликрата! У Поликрата есть двоюродный брат Полиникос! Так что здесь легко ошибиться! Не волнуйся! Не волоска не упадет с моей головы. Только я бы не хотел, чтобы нас увидели вместе! Так что, давай иди быстрее, пока есть время. Быстрее! Кто из нас с тобой скоростной бегун? Ты, или я?
— Но почему я должен бежать, как вор в ночи, — огрызнулся Полиникос.
— О боги! Если бы ты был моим сыном... Нет, это было бы вдвойне ужасно! …
— Потому что один из братьев Хореона — правитель Коринфа, а другой — начальник стражи, и у него самого есть двести рабов, кроме охраны и слуг. А еще потому, что никто из этого благородного рода Креонидов никогда и никому не прощал малейших оскорблений, а тем более выбитых зубов, не говори об этом большем. Так что, Полиникос, не расстраивай меня.
Когда Меликл узнал о случившемся, он сразу понял, что им нельзя терять ни минуты. Он немедленно взял на себя инициативу и стал подгонять своих друзей, чтобы они поспешили. Диосс, отошедший от сна, сразу же был отправлен на угол улицы, чтобы предупредить их, если появятся стражники, рулевому было приказано идти на корабль и подготовить его к отплытию, а сам Меликл и Полиникос принялись собирать плащи, одежду и оружие.
Полиникос дрожал всем телом.
— Меликл, — жаловался он, — почему мы должны сегодня бежать после вчерашних торжеств как воры... скажи.
Меликл ничего не ответил, а просто лихорадочно собирал вещи.
— Меликл, разве ты не злишься на меня так же, как Калиас? Меликл!
Меликл обнял его.
— Полиникос, ты сделал все как надо, и я бы на твоем месте, наверное, поступил точно так же. Но я бы не стал спрашивать, почему я должен бежать сейчас. Ты понимаешь?
— Быстрее, быстрее! — призывал Калиас, время от времени, выглядывавший наружу, на улицу.
Из соседней комнаты вышла мать Диосса, и Эвклея, трясущиеся от страха.
Меликл протянул им деньги за ночлег.
— Эти чашки и кувшины тоже ставьте себе на память о нас, хорошо, — произнес он, уходя.
В тот момент Эвклея подняла на Полиникоса свои прекрасные, изумленные и испуганные глаза.
— Вы уходите, господин?! — воскликнула она.
Полиникос уставился на нее. Она еще не отошла от сна, и вышла с растрепанными волосами, ее глаза были полны слез, а рот еле сдерживал дрожь. Полиникосу она показалась такой прекрасной, такой красивой, таким дорогим существом. Внезапно он почувствовал, как у него сжалось горло, и он ничего не может сказать.
— Да, я должен уйти, — прошептал он тихим голосом.
— И вы не вернетесь?
Полиникос взял ее за руку.
— Я вернусь, клянусь Зевсом, обязательно вернусь! Я вернусь к тебе, девочка!
— Полиникос! — раздался издалека голос Меликла.
Полиникос выбежал из комнаты.
Через полчаса милетский корабль тихо вышел из большой гавани города. Эвклея стояла на крутом берегу, глядя в темную ночную даль. Перед ней маячила тень Диосса.
— О, Эвклея, что он тебе сказал? Он вернется когда-нибудь, скажи, вернется?
— Я не знаю, братишка… может быть и вернется.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Потом наступили странные дни. Дни сменялись вечерами, вечера ночами. Со стороны казалось, что все шло как прежде. Власти оставили их в покое. Через несколько часов после отъезда Полиникоса к ним нагрянули стражники, но когда они узнали, что милетцы отплыли, ушли и больше не появлялись. Все вернулось к нормальной жизни. Да, семья Карии могла бы быть удовлетворена последними несколькими днями. Они заработали немного денег, поэтому смогли купить кое-что из одежды, а кувшины и кухонную утварь, которые им оставили ушедшие милетцы тоже имели определенную ценность.
— Мы должны быть довольны, — сказала мать.