Тиреос обиделся на брата. Они посмотрели друг другу в глаза.
— Хорошо, — сказал Меликл. — Полиникос, Ксенон, как вы думаете, можно будет взять его с собой?
— Конечно, но почему ты об этом спрашиваешь? Предводитель все решает.
— Правда, но мы еще не выбрали вожака. Полиникос, Ксенон, что ты думаешь?
Тиреос посмотрели на него с удивлением.
— Конечно, ты наш вожак, Меликл.
— Ксенон все-таки постарше.
— Но парусник твой, и все друзья тоже твои. Кроме того, я не гожусь на роль вожака.
Меликл слегка улыбнулся.
— И я что похож на вожака?
Ксенон очень серьезно ответил: — Да, Меликл, как ни странно. Хотя, за последнее время мы сталкиваемся с тобой лишь второй раз - правда, я уже много слышал о тебе от Полиникоса - впрочем, я знаю тебя почти двадцать пять лет, но с того момента, как я увидел тебя, я уверен, что у тебя все должно получиться, и я спокойнее отнесусь к нашей судьбе если ты возьмешь ее в свои руки. Да, видимо Гегемон стоял у твоей колыбели. Это странно, друзья, но если бы это зависело от меня, я бы доверил ему командовать более важным вояжем.
Суровое лицо Меликла покраснело. Меликл хотел что-то сказать, но он сдержал слова, готовые были сорваться с его губ. Он задумался на мгновение. — Хорошо, он сказал: — Итак, пойдут: Ксенон, Полиникос, я, Тиреос… и Софрониск, сын Теофраста.
—Теофраста, ареопага и члена высшего совета Милет?
— Да, Софрониск — его сын.
— А он что, твой друг Меликл.
— Он самый мудрый молодой человек в Милете. Он говорит на финикийском, халдейском и сирийском языках, так же свободно, как и на своем родном.
— Да, говорят, он дошел со своим отцом до самого Вавилона.
— Он мне не очень нравится, — сказал Диомен, — он медлителен, нетороплив, как будто ему больше пятидесяти лет.
— Но его слова не подводят, как этрусское оружие, и его советы всегда мудрые. Он принимает решения осмотрительней, чем обычные люди его возраста.
— Ладно, решай сам. Кто еще?
— Демодокл Самосский.
— По крайней мере, он красивый парень и приятный, веселый товарищ.
— Он, ведь, самый лучший лучник, какой лучник! На Играх в Самоссе он всегда выигрывал первые призы.
— Тогда Демодокл Самосский. И далее?
— Близнецы Ликон и Диликон, — все засмеялись.
— Я знал, Меликл, что ты возьмешь их. Правда, умом тебе они особо не помогут, но кулаками еще как. Это же Геркулесы! У них плечи как у медведей, а головы как у курицы. Странно, как уживается такой разум с такой силой.
— Но за Меликлом они пойдут в огонь и воду, — сказал Полиникос, — это, же он освободил их от рабства.
— Мне придется взять с собой этих медведей. Если я этого не сделаю, они очень расстроятся, и в отчаянии натворят что-нибудь. Хорошо. Полиникус, ты, Ксенон, Тиреос, Софрониск, Демодокл и Медведи-Близнецы, всего восемь.
— Больше нам людей не нужно. Как обычно, девятым с нами пойдет рулевой.
Диомен покачал головой.
— Но он просто одинокий пожилой мужчина. Остальные все новички, за одним исключением. Тебя, Ксенон. Тебе бы подошло что-нибудь на голову, и не только шлем, а венок получше!. Такой как у Калиаса, например.
— О, Калиас. Я тоже подумал о нем, но где его сейчас найдешь? Правда, он мог бы нам пригодиться потому, что не только силой и храбростью иногда можно добиться желаемого.
— У человека дела всегда идут нормально, когда рядом хорошие друзья и верные мечи, — сказал Ксенон. — Ради всех богов, Диомен, если бы вы увидели своего сына в той битве там, в Коринфе! Я сам сражался неплохо и мне нечего стыдиться. Но прежде чем я одолел одного стражника, Полиникос расправился с двумя, а затем бросился на остальных и разбросал их, как мусор. Они бежали так, что затолкали друг друга в дверях, а он все еще доставал их своим мечем. Вот это было зрелище, Диомен! Пока я жив, я не забуду такого.
Старый офицер просиял. Он с энтузиазмом посмотрел на сына.
— Доставал их своим мечем, говоришь?
— Да, Диомен! Наш учитель фехтования в Египте, старый Евтихиан, захлопал бы в ладоши от восторга. В конце концов, это он научил его тому самому удару, которым Полиникос сразил Терпноса. Знаешь, мы всегда называли его ударом Евтихиана.
— Я знаю, — грудь Диомена раздулась от гордости. Но это сложный удар для того, кто его наносит. Не каждый может это сделать.