— Это не имеет значения, — прервал его Меликл.
— Нет, для меня имеет. Пятнадцать дней я не держал во рту ни капли вина. Мне пришлось пить обычную воду, вместе с галерниками… тухлую воду! Понимаешь, Меликл? — Все заулыбались, а Калиас продолжал: — Это правильно, что Зевс наказал их этим Веджанусом. Какими глупцами они оказались и трусами. Хотя у них и был быстроходный корабль, они не ушли в открытое море, а решили спрятаться в бухте, где, явно, их ждала засада. Круглые дураки! А я предупреждал их об этом, я даже накричал на них и умолял вернуться. Все было напрасно.
— А как ты сбежал с корабля?
— А, что я должен был делать? Помогать сражаться этим финикийским мошенникам? Пусть воюют сами, как хотят. Мне то, что до них? В любом случае им не уйти живыми. Ты видел, как вторая галера пиратов блокировала им выход из бухты.
Крики и шум доносились со всех сторон. Пираты уже приступили к захвату финикийского судна.
— Плывем туда, — сказал Меликл, — нам нужно поспешить и оказать помощь в случае необходимости.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Диосс лежал в темнице казармы портовой охраны. Он лежал долгими часами и днями беспомощный и без сознания, не помня и не понимая, что с ним произошло. По приказанию офицера к нему иногда заходил стражник и приносил кувшин с водой. Мальчик жадно пил воду, которую ему наливали в рот, бросив остекленевший, рассеянный взгляд на стражника, и сразу же засыпал или впадал в лихорадочный обморок. Так проходили дни. Потихоньку, очень медленно он начал приходить в сознание.
Пожилой офицер несколько раз навещал его. Он приказал, чтобы ему принесли еду и помогли поесть, потому что у мальчика была сломана рука и он не мог ее ни подняться, ни подтолкнуть ей к себе чашу. При каждом движении он стонал и дрожал от боли, из-за сломанного ребра, которое не позволяло ему сидеть или переворачиваться в постели, он тяжело дышал. Он высох и похудел словно тростина, а на его лице виднелись только черные и грустные, лихорадочно горевшие глаза. Однажды офицер пытался поговорить с ним, но Диосс ничего ему не ответил. Он или не мог, или не хотел говорить. Он просто отвел глаза в молчаливом упреке или отчаяние по отношению к нему. Офицер поморгал глазами, постоял немного и ушел, нахмурившись.
— Какой-то странный мальчик, — сказал он своим стражникам.
Диосс не знал и никогда не узнает, чем он обязан этому человеку. Речь шла не только о воде и еде, без которых ему пришлось бы быть несчастным и несчастным. бросил умирать. Возможно, даже сами солдаты, которые при первой вспышке гнева они отнеслись к мальчику довольно равнодушно привязанность.
Пожилой офицер по имени Антенион оказал своему маленькому пленнику гораздо большую услугу - он спас его от смерти, от страшной смерти. Через несколько дней после заключения Диосса местные городские стражники пришли к офицеру и потребовали передать им пленника. По строгому закону Городского Совета этот заключенный считался злостным поджигателем, восставшим против властей и стремившимся уничтожить сторожевой корабль, и должен был быть приговорен к смертной казни через распятие. Этого требовали местные власти.
Офицер не согласился экстрадировать Диосса, но обратился вместе с городскими посланниками к своему господину, достойному Даматриону, владельцу горящего корабля. В то время как в Коринфе так и в других греческих городах было обычным делом, чтобы все военные галеры и сторожевые корабли строились, покупались и поддерживаются отдельными гражданами.
Этими гражданами были. конечно же, самые богатые и влиятельные граждане города. Городсеой Совет оплачивал им услуги по постройке и содержанию кораблей определенными привилегиями, такими как право на добычу меди, сбор таможенных пошлин или перевозкой грузов по некоторым особо важным маршрутам.
И таким вельможей и купцом был Даматрион, на котором лежала обязанность поддерживать два сторожевых корабля с экипажем в Истмийском порту о которых он должен был заботиться и седить за вооружением и надлежащем состояние этих судов. То, что он за это получал от государства, стоило гораздо больше, что он расходовал, но никто не возражал, потому что таков был обычай.
Даматрион был широко известен в Коринфе, как один из самых скупых и жадных людей. Когда-то он занимал высокий пост в Городском Совете, но он быстро потерял его, когда поняли, что он слишком открыто заботится только о своем кармане.