Братья обрадованно переглянулись. Строгое лицо Меланьи Игоревны, бледное от обилия белил, озарилось еле приметной улыбкой.
По окончании Светлой седмицы к Киеву стали подтягиваться конные и пешие полки князей, изъявивших желание воевать с татарами. Самым первым пришел вяземский князь Андрей Владимирович, женатый на дочери киевского князя.
Сбыслава Мстиславна приехала в Киев вместе с мужем. Ей было всего шестнадцать лет, она была на четвертом месяце беременности. Отцу и матери Сбыслава объяснила, что хочет родить своего первенца непременно в Киеве, чтобы младенца окрестил сам митрополит.
Вяземский князь был старше своей жены всего на два года. Андрей и Сбыслава являлись троюродными братом и сестрой. По христианским канонам, такое супружество считалось кровосмесительным, а потому греховным. Однако их отцы закрыли на это глаза, желая скрепить этим браком свой союз против суздальских Мономашичей.
В тот же день, ближе к вечеру, в Киев вступила конная дружина дубровицкого князя.
Надоумленный своей женой Варварой, Александр Глебович тайно от великого князя встретился со Святославом Мстиславичем, желая предложить тому свою помощь против городенского князя при условии, что Святослав Мстиславич поможет ему вокняжиться в Пинске. Святослав Мстиславич и сам собирался изгнать из Турова и Пинска враждебных Киеву князей, поэтому охотно пошел на эту сделку.
«Покуда отец будет гоняться по степям за татарами, я со своими братьями и дубровицким князем перетряхну все Полесье! – тешил себя дерзновенными помыслами Святослав Мстиславич. – Пора! Давно пора разорить непокорное Всеславово гнездо!»
Каким-то образом великий князь прознал о кознях своей неугомонной племянницы. Мстислав Романович вызвал Варвару и ее супруга к себе в покои. Сдерживая себя от резкостей, Мстислав Романович заверил дубровицкого князя, что после победы над татарами он сам сделает все необходимое, чтобы пинское княжение досталось ему. Тут же великий князь взял клятву с Александра Глебовича в том, что тот больше не поддастся на уговоры его сыновей и не откажется от похода на татар.
Когда в Киев вступил Владимир Рюрикович со смоленскими полками, Мстислав Романович при встрече с ним не смог удержаться от раздраженных сетований.
– Сыновья мои не хотят с татарами воевать, зато мечи точат на полесских князей, – молвил великий князь. – Я тут метаю бисер – и перед кем?! Перед ничтожнейшим князишкой дубровицким, уговариваю его порадеть для Руси, а не для собственной корысти! Тягостно мне на сердце, брат. Предчувствую, уйдем мы на татар, а здесь, в Подвинье и Полесье, война разгорится. Сыны мои, коль дорвутся до сечи, либо головы сложат, либо выжгут все враждебные им грады!
– Не тужи, брат, – проговорил Владимир Рюрикович. – Поход наш не будет долгим. Сметем татар, как суховей мякину, и обратно домой! Не успеют сыны твои в Подвинье дров наломать.
Глава третья
Ольговичи
Черниговскому князю Мстиславу Святославичу приснился зловещий сон. Будто он верхом на коне продирается сквозь лесную чащобу, уже темнеет, а вокруг ни души. Лес стоит стеной, нет ни дороги, ни тропинки. Кое-как выбрался Мстислав Святославич на лесную опушку. Глядит, под косогором на луговине множество белых фигур – люди в длинных одеждах медленно бредут куда-то.
Князь погнал коня в низину. Что это за шествие белых теней?
Подъехал князь поближе к безмолвной колонне и поразился – это оказались его старшие и молодшие дружинники! Все как на подбор, но одеты как монахи – в длинные белые рясы.
Князь окликнул своих воинов: «Что случилось? Куда идете?»
«В царствие загробное идем, княже! – прозвучал ответ из толпы. – Все мы – мертвы. Это наш последний путь. Прощай, княже!»
Мстислав Святославич проснулся в большой тревоге, долго сидел на постели, пытаясь разобраться в нахлынувших чувствах.
«Не к добру сон. Ох, не к добру!» – вертелось в голове у князя.
Сегодня была суббота Светлой седьмицы.
В Спасо-Преображенском соборе Чернигова на торжественный молебен собрались князья со всей черниговской земли: все они исполчили свои дружины для битвы с татарами. Епископ провел литургию и начал раздавать прихожанам небольшие ломтики артоса – освященных ржаных караваев. При этом епископ просил Господа подать вкушающим артос здравие, исцелить их недуги телесные и душевные. Первыми причастились священным хлебом князья и бояре, потом весь прочий люд.