И, он подумал, но не произнес вслух: времена, когда мы рожали детей.
Теперь Эсме дрожала и несмотря на холод и сырость темного помещения на лбу у девушки проступил пот. Михай осторожно протянул руку, чтобы коснуться ее, и почувствовал тепло, исходящее от нее, еще до того, как его пальцы достигли прикоснулись к ее коже. Он знал, что происходит. Он проходил через это дюжину раз, но никогда не наблюдал за этим извне. Он думал, что наблюдать будет сложнее, чем проходить самому через боль.
Душа Эсме и анимус Королевы стали близнецами и переплетались друг с другом в течение четырнадцати лет, и теперь они будут разорваны на части. Как и рождение, появление Королевы случилось тогда, когда должно и его ничего не могло остановить. Он надеялся, что ему удастся больше рассказать своей Королеве об их истории. После все будет… сложнее. Она снова станет собой, намного сильнее его, и она увидит, что он сделал. Как он обманул ее и украл четырнадцать лет, держал все ее племя в плену цитры животных, в то время как глаза ее шпионов гнили в их серебряных веках, и ее цитадель пала под натиском чудовищем.
Чудовище взревело и со всей силы ударился о дверь, прервав раздумья Михая. Весь шпиль задрожал и Михай не смог сохранить спокойствия. Он испугался. Его сотканную из лоскутов душу передернуло от страха настоящего, но он любил даже страх, ибо до сих пор помнил то онемение пустоты. Если бы у него вновь был выбор душа или бессмертие, выбор был бы очевиден. Существовал только один способ, которым его раса могла слиться с человечеством — этот тайный путь, который он открыл.
Он надеялся рассказать Королеве больше до того, как ее анимус вылупится из души Эсме, — гораздо больше, — но сейчас было не время. Голубые глаза Эсме остекленели. Боль уже уносила ее прочь. Тем не менее, была одна вещь, которую Михай думал, что он мог сказать ей сейчас, которая могла бы помочь. Взяв Эсме за подбородок, он сказал:
— Мазишта, послушай меня. Твое настоящее имя, когда ты была человеком, было Мажарин. Золотая луна. Моя прекрасная Мажарин.
Глаза Эсме открылись и затрепетали, когда в ней развернулись бутоном воспоминания. С ее губ сорвалось рыдание. Чудовища завыли за дверью. И боль накрыла ее, как ночь.
Прим. переводчика: *Срина́гар(урду سرینگر; хинди — Шринагар; англ. Srinagar) — город в Кашмирской долине, летняя столица штата Джамму и Кашмир. Находится на высоте 1730 м над уровнем моря в 650 км к северо‑северо‑западу от Дели. 1 273 312 жителей (2011).
Глава тринадцатая
Почти воспоминание
Она давно забыла свое имя. Его забрали туманы.
Но ее звали Эсме. Она была девушкой с длинными‑предлинными рыжими‑прерыжими волосами. Ее мать заплела их в косу. Мальчик из цветочного магазина стоял позади нее и держал эту косу в руке. Ее мать отрезала косу и повесила на люстру.
Она была Королевой. Мазишта. Ее волосы были черными, служанки украшали их жемчугом и серебряными шпильками. Ее плоть была золотистой, как пустыня. Ее плоть была бледной, как крем. У нее были голубые глаза. Карие.
Она знала, каково это — держать глазные яблоки между пальцами. Бросать кошек зверям. Вырывать ребенка из рук матери. Поцеловать клыкастого охотника в снегу. У ее ног был склеп воспоминаний, уходящий глубоко в землю. Из него начали подниматься предметы на крыльях и клочьях тумана. Вещи, которые ужасали ее.
Мажарим.
Она забыла, как ее зовут.
Она попыталась удержать свой разум, подобно коридору с открытыми дверьми, ясным. Ей хотелось быть готовой сделать шаг, к тому, что может преподнести прошлое. Волки, звери, девочки‑матери, украденные мальчики.
Танцы на крыше, котомка с вишнями и кружевом, книги сказок с золотым тиснением.
И ее тело помнило то, чего не помнил разум. Всякий раз, когда она держала младенцев на сгибе руки, ее осаждали почти‑воспоминания, как светлячки, которые никогда не приближались достаточно близко, чтобы она могла за них ухватиться.
Мажарим. Она выхватила это имя из воздуха и держалась за него, когда боль опустилась, как барабаны и гром, и она почувствовала, что начинает разрываться на части. Она была девочкой, и она была Королевой, которая в туманном прошлом схватила луну с неба и выпила ее свет, чтобы никогда не умирать. И она не умирала.