— Я уже и забыла какая она тяжелая, — сказала она, совершенно не удивившись этому магическому дару.
Недавно ей сказали, что она проживет сотни лет. Отныне ей будет трудно удивляться.
Она спросила:
— Маме ты тоже вернешь волосы?
Михай покачал головой.
— Она не хочет, чтобы я к ней прикасался.
Эсме молча смотрела на него. Она поняла, что все еще видела его через призму воспоминаний Королевы. Она вспомнила зимний поцелуй, как будто ее собственные губы коснулись его, и она вспомнила и другие вещи, гораздо менее приятные, например, ощущение вторжения Королевы в душу ее матери. Язад хотел помочь стереть ей эти воспоминания. «Гипноз, — сказал он, держа кристалл на серебряной цепочке. Кристалл мерцал и переливался. При этом он улыбался, словно их ждало великое приключение».
— Ну… спасибо, — сказала она, проводя пальцами по косе, которая теперь висела у нее на плече.
— Пожалуйста, — ответил Михай. Он развернулся, чтобы уйти.
— Михай, — произнесла Эсме.
— Да?
— А остальные Друджи, чьи души развеяны по всему свету, — медленно проговорила она. — Ты… им… тоже поможешь?
— Помочь им? Не знаю… — ответил он. Сама мысль ошеломила его. Было еще много цитаделей и сотни Друджей. «Помочь им», но как? Он не знал. Мажарин разумеется могла бы, если бы она нашла бы его и поняла, что есть хатра. Но пока это оставалось лишь надеждой. Прошли недели, и теперь страх перед тем, что она может с ним сделать, полностью утих и сменился страхом, что она не сделает ничего, разве что восстановит Тэджбел и останется там, игнорируя человечность, которую он подарил ей. Что подарила ей Эсме. Эсме тоже ждала ее. Хатра была странной штукой; она могла ненавидеть Королеву Друджей, которая совершала ужасные поступки, творила страшные вещи с ее матерью, но она по‑прежнему чувствовала какую‑то пустоту внутри, что‑то беспокоило, будто в ней произошел какой‑то надлом.
Михай слегка коснулся макушки девушки и вышел. Он покинул дом Язада и побрел по городу, вдыхая запах людей вокруг себя, спешащих по своим делам, то и дело сталкивающихся, ощущая энергию этого людского потока. Когда Михай напитался этим, он подобно ящерице взобрался по стене церкви и взгромоздился на шпиль, оставшись наедине с небом.
И продолжил ждать.
Мэб и Эсме вернулись в свою квартиру и к своей прежней уютной ничем не примечательной жизни, хотя, конечно, для них уже больше никогда ничего не будет прежним. Мэб смотрела на свою любимую дочь настороженно, словно больше не знала ее по‑настоящему. Мысль о том, что все это время, пока она верила, что если они будут соблюдать осторожность, им не грозит опасность, Эсме носила в себе мучителя Мэб… Это был шок, с которым не так‑то просто совладать. Все ужасы ее юности были заново раскрыты, усугублены предательством. Это предательство и шок стали фоном и декорацией ее разума; любая другая мысль, которая ненароком посещала ее, походила на актера на замену, который никогда не задерживался. И всякий раз за этим стояло предательство. Разум постоянно возвращал ее к чувству предательства, и оно всегда являлось неожиданно, ударяло в живот и выбивало весь воздух из легких.
Язад объяснил, что Эсме и Королева Друджей были связаны узами, которые Мэб никогда не поймет, узами, которые будут жить еще долго после ее смерти. Ее дочь и ее враг делили одну душу, и когда‑нибудь, предупредил ее Язад, Мажарин придет.
Мэб вздрагивала от каждого звука, почти не спала из‑за кошмаров, смотрела на улицу только через щель в занавесках, страшась того самого дня, но он все не наступал, и постепенно они вернулись к некоему подобию нормальной жизни — более нормальной, чем была их жизнь раньше.
Их солонка с бриллиантами сгинула на корабле в Марселе, но Язад дал им еще драгоценных камней. Это он их присылал. Он также убедил Эсме поступить в небольшую частную школу недалеко от их района, и она начала проводить свои дни с другими девочками. Поначалу она чувствовала себя скованно, но в школе учились по большей части точно такие же застенчивые девочки, любящие чтение. И впервые она узнала что такое дружба. Оказалось, что она талантливая скрипачка, которая быстро превзошла школьного учителя музыки, поэтому для нее наняли частного репетитора. На день рождение одной из девочек, они устроили чаепитие. Она принесла упакованный в красивую бумагу подарок, съела кусочек торта, и даже потанцевала с мальчиком… но только раз. Она не наслаждалась ощущением его тяжелых рук на своей талии. Она подумала о другом прикосновении, легком, незаметном: о том, как мальчик из цветочного магазина держал ее косу в руке, когда стоял позади нее в очереди в пекарню. Казалось, это было так давно. При воспоминании об этом губы Эсме изогнулись в улыбке. После чего она резко отпрянула от партнера.