Еще одно преимущество, которым обладал Ленин, заключалось в том, что ему была безразлична судьба России. Ему не были безразличны Германия и Англия в том смысле, что для него как для революционера это были ключевые страны. Россию же он рассматривал лишь как точку опоры для всемирного переворота: отсталая страна, населенная, главным образом, ненавистной деревенской «мелкой буржуазией» в двух ипостасях — самообеспечивающихся крестьян-середняков и так называемых кулаков. Такая страна не может совершить всемирную революцию; максимальное, на что она способна, — стать искрой, которая подожжет пороховой погреб за границей. На его взгляд, Россия была слабым звеном в цепи мирового империализма, порвав которое, можно было положить начало серии переворотов в самом сердце Европы. Для него стало глубокой личной трагедией то обстоятельство, что его ожидания в этом плане не сбылись, а революция так и осталась уделом России и ее колоний.
Поскольку ему были безразличны судьбы родины, Ленин без малейшей заботы о будущем готов был пообещать каждому все, что угодно. Крестьянам хотелось получить помещичью землю в общинное владение? Пусть берут ее: рано или поздно всю землю в любом случае отберет и коллективизирует государство. А пока суд да дело, раздача земельных паев по жребию завоюет или по меньшей мере нейтрализует крестьянство. Рабочие требуют, чтобы им передали управление заводами? Хотя «рабочий контроль» — это лозунг презренных анархо-синдикалистов, ничто не мешает пойти навстречу и этим требованиям — до поры до времени. Как только промышленность окажется национализирована и подчинена общегосударственному плану развития производства, «рабочий контроль» исчезнет, как будто его никогда и не было. Солдаты кричат о мире? Предоставим им мир; а когда «пролетарская диктатура» прочно возьмет власть в свои руки, их в обязательном порядке призовут на военную службу для участия в гражданской войне, которая должна охватить весь земной шар. Национальные меньшинства хотят получить независимость? Ради всего святого: им достаточно только попросить ее. «Право на национальное самоопределение», включая создание собственной государственности, гарантировано — правда, с негласной уверенностью в том, что его всегда можно будет пересилить правом более высокого порядка — на «пролетарское самоопределение». Такой чисто тактический подход ко всем политическим проблемам означал для большевиков существенную фору, потому что никакая другая партия из числа существовавших в России не была способна на подобную демагогию. Разумеется, когда пришла пора платить по счетам, связанным с такими посулами, Ленин отказался, оттолкнув всех тех, кто — пассивно или активно — помог ему прийти к власти, и создал тоталитарный режим, что якобы не входило в его намерения.
Наконец, Ленин был в уникальной мере лишен щепетильности: он был готов сотрудничать и заключать тактические союзы с кем угодно, если только это могло послужить его интересам, причем как в родной стране, так и за границей. К настоящему времени уже отпали последние сомнения в том, что он брал деньги у императорской Германии, хотя та и находилась в состоянии войны с Россией; у нас имеется множество документов, датированных 1917–1918 гг., которые доказывают этот факт. Немцы пытались найти таких же предателей во Франции и в Англии, но безуспешно. Так или иначе, в России их ожидал успех, который им и не снился. А для них это было делом первостепенной важности, потому что с тех пор, как план Шлиффена потерпел неудачу, Германии было совершенно необходимо вывести Россию из войны, с тем чтобы получить возможность сосредоточить все свои силы на Западном фронте. В этом заключалась ее последняя надежда на победу против огромной коалиции демократических государств, совокупные человеческие и материальные ресурсы которых решающим образом превосходили ее собственные. Ленин, единственный из вождей европейского социализма, открыто призвавший к поражению собственной страны, счел сотрудничество с немцами при определенном повороте событий для себя выгодным. После своего возвращения в Россию он принял от немцев значительные суммы денег, чтобы восстановить практически распавшуюся партийную организацию и воскресить уничтоженную партийную печать. Ни одна другая партия или организация в России не была готова пойти на союз с внешним врагом и, соответственно, ни одна не смогла достаточно эффективно конкурировать с ленинцами, когда началась борьба за власть.