Пару месяцев назад в антикварной лавке он неожиданно увидел маленькую шкатулку темного дерева, отделанную по углам изящной серебряной чеканкой, и словно что толкнуло его в сердце… Вот он, подарок для Лотты! А когда старик-антиквар поднял крышку, и оказалось, что эта шкатулка музыкальная, с нежным тихим перезвоном, как в карманных часах, у Тима аж дыхание перехватило от восторга! Но цена… Деньги-то он давно понемножку откладывал, правда, совсем для другого. Но не ради пустого баловства, ведь Тим привык обходиться самым малым. Нет, его задумка была куда серьезней – он мечтал поселиться хоть у кого-нибудь в чулане, но больше не жить у сапожника. А если хозяин надумает его за это выгнать, чтобы денег хватило продержаться некоторое время, пока он найдет новую работу. Но даже этих с трудом накопленных грошей, на шкатулку все равно не хватало. Сапожник был очень скуп, платил по настроению, да еще всегда оттягивал этот момент.
Два месяца Тим изредка заходил убедиться, что шкатулка еще не продана, и антиквар согласился подождать, пока наберется нужная сумма. И вот сегодня, да – именно сегодня! – он получит недостающие деньги, расплатится и сможет забрать свое сокровище. Вчера он закончил очень важный заказ – нарядные парчевые туфли для капризной жены бургомистра, в которых она намеревалась блеснуть на званом обеде в честь епископа. Тим как никогда расстарался, чтобы наконец-то оценили его мастерство, и надо сказать, туфли получились – загляденье! Даже грубый хозяин, мрачно и придирчиво разглядев их, остался вполне доволен, а не ругался по обыкновению. И теперь самолично пошел отнести их в дом бургомистра, к богатым заказчикам он был до смешного почтителен.
А Тим, в нетерпении поджидая его, вернее, денег за свою работу, с мечтательной улыбкой представлял, что эти туфли, как сапоги-скороходы, несут его над облаками к долгожданному счастью. Он сам не мог объяснить, на что надеялся… И еще понятия не имел, как исхитрится передать Лотте шкатулку? Хотя она умещалась в кармане суконной куртки, все-таки была слишком заметна. Его могли выручить только общее волнение и теснота в церкви. Но что он ей при этом скажет? Все с трудом придуманные слова через некоторое время оказывались глупыми и смешными… А если она вдруг обидится? Или того хуже – посмеется над ним? Ведь в глубине души он не верил, что такая удивительная девушка, как Лотта сможет его полюбить, лишь робко надеялся своей преданностью тронуть ее гордое сердце. Просто Тим больше не силах был молчать, любовь уже не вмещалась в его сердце и отчаянно рвалась наружу. Он был почти счастлив, впервые в жизни.
Вдова часовщика
Тем же солнечным утром вдова часовщика фрау Ларсен проснулась с непривычным чувством… Впервые за последние месяцы ей не хотелось снова зажмуриться, и подушка не была влажной от неизбывных ночных слез. "Отчего это?" – с удивлением подумала она и тотчас вспомнила. Ну, конечно, вчерашний разговор с соседкой! Та в скором времени ждала третьего ребенка и неожиданно пригласила фрау Ларсен няней к старшим детям. Это поистине подарок судьбы! После смерти мужа десять лет назад она стоически держалась, как могла, но сейчас ее возможности пугающе таяли. Сначала она экономила из всех сил на еде, мерзла без угля зимой, потом узнала дорогу в лавку старьевщика. А теперь дела стали совсем плохи… Правда, летом выручал крошечный огород и сад из двух яблонь, вишни и нескольких кустов смородины, но до лета еще надо было дожить.
Муж фрау Ларсен был замечательным часовым мастером и до самозабвения любил часы. Он конструировал их необычно, с большой выдумкой и украшал вовсе не ради денег, а подобно настоящему художнику, создающему картины, чтобы дать выход своей фантазии и запечатлеть красоту. Сделанные им часы безотказно служили людям многие годы, не требуя починки, и вскоре их маленький городок был обеспечен часами на несколько поколений вперед. Часовщик остался без работы, он лишь ремонтировал часы, привезенные кем-нибудь из большого города, да изредка у него покупали часы в подарок новобрачным – такая своеобразная мода возникла среди горожан. Не раз они с мужем за вечерним чаем обсуждали, не перебраться ли в тот город… Но как оставить, пусть и маленький, но свой дом? И где, в немолодые уже годы, они будут ютиться по чужим людям? А если их сын однажды надумает вернуться? Так и не рискнули сняться с насиженного места.