Приняв душ и переодевшись, Дилан отправился в детскую. Близнецы мирно посапывали, что отца окутало тепло и умиротворение. Он очень любил своих крошек, они были его частью, его частичкой. Плодом любви. Это его семья и за нее, он боготворил Элен, она показала и доказала, что в жизни нет ничего важнее семьи и домашнего очага. Его любовь только окрепла, стала полнее и глубже, сейчас он чувствовал это всем нутром.
— Папочка, — прошептала проснувшаяся Кети.
— Да солнышко, — присел он рядом с ее кроватью на корточки.
— Ты же нас не забудешь, когда у нас появится братик или сестренка? — озабоченно спросила она.
— Конечно, нет, — ответил он, теряясь в мыслях, не понимая вообще ничего от охватившей его радости. Теперь он должен все выяснить наверняка…
— Спи, радость моя, я всех вас люблю и никогда не забуду, — мягко прошептал он, целуя дочь в лобик. Она мгновенно закрыла глаза и успокоилась. Что нельзя было сказать о Дилане, его трясло от переполняющих эмоций, он быстро оказался на первом этаже. Вошел на кухню, Элен сидела неподвижно и смотрела в одну точку, она вздрогнула, когда муж прикоснулся губами к ее шее.
— Это правда? — трепетно спросил он.
— Что правда? — не поняла она.
— Я снова стану отцом, это правда?
— Д-да, — заикалась она в ответ, находясь в оцепенении.
— Боже мой, Элен, как я счастлив, — говорил он, оказавшись на полу перед ней. — Я так счастлив, — обнял он ее так, что его голова касалась ее живота. Задрав ее майку, он поцеловал, еще плоский животик, приговаривая, — ты снова осчастливила меня, я так тебя люблю.
Совсем неожиданно для нее, он резко встал, нежно поднял жену на руки и закружил по комнате.
— Ты плачешь? Я сделал тебе больно?
— Нет, я от счастья, не обращай внимания. Я боялась, что ты разозлишься, когда узнаешь.
— Что за глупости ты говоришь? — нахмурился он.
— Как же та врачиха, которая…
— Элен, не принимай слова этой женщины так буквально и серьезно. Не думай об этом, все будет хорошо. Мы все выдержим, я не допущу, чтобы ты волновалась, я буду раньше приходить домой, я буду рядом. Я и наши дети. И сколько времени ты молчала? Каков срок?
— Три месяца.
— Какая негодница, так долго скрывать, вот окажемся в нашей спальне и тебе не поздоровится, накажу, — смеясь, сказал тот. На что она также ответила смехом, и прильнула к его губам.
Оторвал их друг от друга «случайный» кашель Элизабет, которая решила заявить о своем присутствии. Она давно стояла и наблюдала за этой счастливой парочкой. Правда, смотря на них, воображала на их месте совсем других людей. Она мечтала, чтобы ее также обнимал и прижимал к себе Крис. Не знаю, насколько мои мечты смогут быть реальностью. Ей было обидно, что ее любимый человек так поступил. Ей было больно, он бросил ее, когда был нужен, когда обещал, что всегда будет рядом. Та-ак, соберись, у тебя еще вся жизнь впереди. Прекрати, смени мысли.
— Простите, что нарушила семейную идиллию. Примите мои поздравления, — радостно прощебетала она, стараясь не думать о том, как теперь она будет одинока, как лет через десять превратится в ледяную статуэтку, без чувств и эмоций.
Глава 41
Месяц спустя
Кристофер Кроуфорд сидел за своим огромным столом и пялился в монитор компьютера, вспоминая свой приезд в Лондон. Прошел уже месяц с этого момента, а это утро так и стояло перед глазами. Он прилетел тогда и прямиком направился в свой офис, какого было его удивление, когда за его креслом сидел отец, а стоило ему увидеть Криса, тот сказал:
— Привет, сын, — улыбался он.
— Что ты…
— Что я здесь делаю, да? Тебя жду, ты же решил бросить меня одного, вот мне и прошлось немного подкупить твоего Рида Темпла. Видишь, как быстро ты явился домой.
— Смею тебе напомнить, что ты тоже уехал. И почему ты не отвечал на мои звонки?
— Я думал, что ты станешь волноваться и быстрее прилетишь домой.
— Скажи спасибо своему агенту, тот проинформировал меня, что с тобой все в порядке.
— Черт, — выругался Генри, — этот старый пес мне все испортил.
— Зачем надо было это все проворачивать, если можно было просто позвонить? Приехать, в конце концов? Только не надо говорить, что ты не имеешь понятия, о чем я спрашиваю.
— Я боялся.
— Меня?
— Нет, твоей отчужденности.
— Так это же плод твоего недоверия.
— С чего ты вообще взял, что я тебе не доверяю?
— Об этом говорило твое поведение.
— Прости меня, я думал, что если отстранюсь от тебя, то так будет лучше, а потом я не смог тебе в этом признаться, боялся, что будешь осуждать меня. И пошло, поехало.