Достала телефон, немного посомневавшись, всё же решилась, и набрала номер Криса.
— Да, — послышался уж слишком, громкий голос и в трубке хлопнула дверь.
— Привет, Кристофер, — старалась сказать та, как можно с большим отвращением.
— Привет, — сухо сказал собеседник.
Почему он молчит, а мне то, что говорить?
— Ты что-то хотела? — тихо почти прошептал вопрос, Крис.
— Да, нам надо встретиться, это срочно.
— Ладно, говори адрес и время.
— Сегодня в пять вечера в кафе «Мирано», — сказала Рони и поспешно бросила трубку.
Фух, дело сделано, теперь можно спокойно идти на пары. Сейчас еще две, по живописи.
Преподаватель по живописи, души в Рони не чаял, как-то он признался ей, что она напоминает ему, дочь, которая скончалась в юном возрасте. Вот и сейчас, он с умилением наблюдал за ней, бросая на нее редкие взгляды, параллельно проверяя самостоятельные работы, которые они сдали на третьей паре.
Она же всю пару, делала вид, что не замечает этого. Вероника не хотела его расстраивать, он часто помогал ей каким-нибудь советом, даже несвязанным с его предметом. Однако поощрения с его стороны, она ни разу не замечала. Он спрашивал с нее еще больше, чем с остальных, ну она так думала, и это было правдой. Мистер Мансилья считал, что живопись, это самая сильная сторона Рони. Ей удавалось изобразить то, что не мог никто с ее потока. В ее эскизах присутствовала живость и свежесть.
Что нельзя было сказать о её последней работе, это изменение стиля заставило профессора Мансилью, нахмурить брови и отложить ее работу в другую сторону.
За пять минут до конца четвертой пары, он привлек всеобщее внимание и сообщил, что все свободны. А когда Вероника подошла к нему, он показал рукой на стул рядом с собой, та послушно присела и спросила:
— Профессор, почему вы не отдали мою самостоятельную? — поинтересовалась она.
— Ваша работа заставила меня испытывать противоречивые чувства, которые в ней выражены. И что я заметил, мне не понравилось.
— Я не понимаю.
— Что-то происходит в вашей жизни, это меняет ваш стиль изображения. Это значит, что меняетесь вы. Картина передает чувства и настроение своего создателя, вам это, как и мне, хорошо известно. Так вот, ваши чувства противоречивы, вы находитесь, словно на распутье, вы ищете выход из той или иной ситуации, и не можете найти. Вероника, вам нужно принять решение и оно либо откроет в вас еще больший потенциал, либо вы со временем утратите все умения. Я надеюсь, что вы поняли меня.
— Можно уточнить? — неуверенно спросила она.
— Что вы именно хотите узнать? — явно ждав ее вопроса, спросил тот.
— Вы профессионал, вам понятнее. Я хочу узнать, что именно выражает моя последняя работа?
— С одной стороны ненависть, желание уничтожить, стереть, наказать, а с другой мечта приобрести, защищать, осмыслить и проявлять заботу ближнему. Тот человек, что заставляет вас это чувствовать, именно он составляет для вас решение проблемы, и она либо увеличится, либо решится.
До Рони дошло, то, что хочет донести до нее Мансилья. Крис, решение моей проблемы.
— Спасибо, вам профессор, если бы не вы, я бы совершила самую ужасную ошибку в своей жизни.
— Я рад, что смог вам помочь. Удачи вам Вероника. И я жду от вас новой работы, эта ни на что не годится, — потряс он перед её глазами альбомным листом.
Рони рассмеялась и кивнув мистеру Маньсилье, довольная выбежала из аудитории.
Сейчас в ее душе царило спокойствие, было тихо и в мыслях. Она спешила на встречу со своим братом. Вероника приняла решение, которое не собиралась менять. Изначально она хотела устроить Крису сцену, закатить истерику, но после разговора с профессором все поменялось. Она не собиралась бросать искусство из-за гнева и других подобных ему чувств.
Одно дело злиться, когда человек сделал много плохого тебе. Крис же, не сделал ей ничего дурного. Да, он скрыл, кем является, но возможно на то была веская причина. Поэтому, я не могу его обвинять без доказательств. Как, я не могла понять этой простой истины? И с мамой ещё поругалась. Какой глупой я была. Вот пойду, поспрашиваю, если будет повод, то ему не поздоровится.
Ее мысли прервал звонок, и она не глядя ответила.
— Привет, незнакомка, могу я услышать свою девушку? — пропел Алекс.