– Нет, – откашлялась я и потянулась к зеркальцу, чтобы убедиться в отсутствии припухлых век и красных глаз. – Просто устала немного.
– День еще не начался, а ты уже устала, – бодро улыбнулся начальник, чей задорный вид начал раздражать еще сильнее отцовского голоса.
– Я рано встала. И в отличии от тебя, работаю, – моё справедливое замечание осталось без ответа, вместо этого Макс спросил:
– Зачем звала?
Я отложила зеркальце и произнесла одно слово:
– Лозовский.
Весь задор с Макса тут же слетел, сменившись унынием и недовольством.
– Зачем тебе этот шаромыжник?
– Интересная характеристика, – оценила я изящество слога своего начальства. – Хотелось бы с ним познакомиться.
– Тебе это ни к чему, – отрезал Макс, скрипнув ножками стула. А может быть, это скрипели его зубы. – От таких, как он следует держаться подальше.
– Подальше не получится, – разочаровала я друга. – Надо поближе.
– Да что за упрямство такое! – стукнул он кулаком по колену. – Я же сказал, тебе это ни к чему!
Я устало вздохнула, ощущая себя по-настоящему вымотанной. И не как после тяжелого дня, а как после долгой, ожесточенной битвы длинною в жизнь.
– Макс, я же прошу об этом не потому, что мне от скуки заняться нечем, – терпеливо произнесла я. – А потому, что это действительно надо. Надо ради дела.
– Рассказывай, – потребовал в свою очередь Макс.
– Не могу, – развела я руками. – Прости, но я правда пока не могу.
Макс подозрительно уставился на меня. Несколько минут мы играли в агрессивные гляделки.
– Ладно, – сдался друг. – Многолетний опыт общения с тобой подсказывает, что сопротивляться и допытываться бесполезно, все равно ты ничего не скажешь. И сделаешь по-своему.
Я согласно кивнула.
– Я созвонюсь с ним и договорюсь о встрече, – Макс грустно вздохнул и поднялся.
– На сегодня, – с милой улыбкой, но очень требовательно попросила я. – Часиков после двух.
– Это уже наглость! – возмутился Макс, оборачиваясь уже возле двери.
Я моргнула и заулыбалась еще шире. Начальник покачал головой и стремительно покинул меня, что-то яростно шепча себе под нос. Может, вызывал дьявола, а может, проклинал тот день, когда мы встретились.
Глава XXIV
Просидев в офисе еще чуть меньше часа, я вышла и пешком отправилась на первую запланированную на сегодня встречу. Можно было, конечно, взять так щедро отданную мне машину Григория, но, во-первых, я не была уверена, что она не отслеживается посредством различных технических приспособлений, во-вторых, идти было не далеко, а мне хотелось прогуляться.
Через двадцать минут я была на месте. Прошла вдоль набережной, обогнула памятник известному писателю и устроилась на лавочке напротив мерно журчащего фонтана.
Прошло еще минут десять прежде, чем позади меня раздались едва слышные шаги, а после рядом присел мужчина в легких светло-синих штанах и белой футболке. Элегантный, как всегда. И красивый до умопомрачения. Как и всегда.
– Привет, – снимая солнцезащитные очки, улыбнулась я, не поворачиваясь к нему, но с наслаждением вдыхая аромат его туалетной воды. Одновременно чуть терпкий и чуть сладковатый, освежающей и очень ему подходящий.
– Хорошо выглядишь, – вместо приветствия произнес Ян. – За два года совсем не изменилась.
– За два с половиной года, – напомнила я ему его же собственное уточнение. – И я не изменюсь еще ближайшие лет триста.
– Нереиды живут долго, – согласился мой собеседник. – Даже слишком долго для этого мира.
– Разве бывает слишком долгая жизнь? – спросила я, прикрывая глаза и подставляя лицо весеннему солнышку.
– Конечно, – невозмутимо ответил Ян. – “Слишком долго” начинается тогда, когда ты теряешь надежду придумать смысл своему существованию.
– Концепция смысла жизни переоценена, – я распахнула глаза, проследила за полетом воробья, исчезнувшего в густой кроне старого каштана и, наконец, взглянула на Яна.
Он все это время следил за мной.
Высокий, даже слишком. И худой. Но не той худобой, при которой хочется обнять, пожалеть и накормить. А той, которая является следствием долгих и упорных тренировок. И которая на самом деле скрывает силу отточенных и крепких, подобно канатам мышц. Молочно-белую кожу идеально подчеркивали длинные, достающие до широких плеч и чуть зачесанные назад волосы цвета спелой пшеницы, отливающие на солнце золотом. Довершали картину пронзительно-голубые глаза с длинными черными ресницами, которые были такой редкостью у натуральных блондинов. И высокие скулы, такие острые, что хотелось провести по ним пальцем и убедиться, что это лицо настоящее.