– Нет, я не об этом, – вдруг очень по-человечески произнес отец, отводя глаза. – Я должен тебя предупредить, что твой будущий муж уже некоторое время находится в городе.
– Мне сообщили, – с трудом выговорила я, после некоторой заминки. – Бабушка сказала, что он приехал заранее.
– Да, – нехотя выговорил папа, все еще чересчур старательно не глядя мне в глаза. – Но несколько чуть значительно заранее, чем ты могла бы подумать исходя из данной формулировки.
Я мысленно выругалась. Не понять, куда клонит отец было невозможно.
– Как давно? – хрипло выдохнула я, одновременно и торопясь услышать ответ, и не желая ничего знать.
– Несколько лет, – все также нарочито внимательно рассматривая свои ногти ответил отец.
– Несколько – это сколько? – продолжала допытываться я.
– Шесть. Шесть лет.
– Шесть лет?! – заорала я, вскакивая на ноги. – Почему ты раньше не сказал?!
– Потому что знал, что едва только я скажу, как ты тут же умчишься на другой конец света! – подскочил отец вслед за мной. – Ищи тебя потом!
– Уходи, – зашипела я, стискивая кулаки и чувствуя, как от напряжения вздрагивает каждая мышца в и так пострадавшем теле. – Я не хочу тебя видеть… Проваливай!
– Не могу, – проговорил отец, уставившись в стенку мимо меня. Выдохнул, расстегнул воротник и рухнул обратно, словно подкошенный. – Я должен тебя кое-кому представить.
– Таааак, – не хорошо протянула я. – И кто же этот «кто-то»?
В этот момент в сгущающихся сумерках за окном что-то сверкнуло. Уловив быстро возникший и также стремительно погасший свет краем глаза, я невольно дернулась. Нервы были натянуты до предела.
Затаив дыхание и отступив на шаг назад, я уставилась в окно на пространство за стеклом, ожидая чего угодно. Даже появления Лозовского, который был черт пойми кем и, возможно, умел летать по воздуху.
Первые несколько мгновений ничего не было видно, а после на балконе, который от комнаты отделяла стеклянная дверь, прикрытая прозрачной занавеской, зашевелилось что-то темное и объемное. Медленно скрипнула ручка балконной двери и так же медленно приоткрылась сама дверь.
– Познакомься с Тэяном, принцем Грома и Молний, – устало промолвил отец, когда укутанная в черный плащ фигура ступила в комнату. – Твоим будущем мужем.
Фигура одним широким движением сбросила плащ, который с душераздирающим в наступившей гробовой тишине шуршанием соскользнул к его ногам.
– Макс? – с нарастающей болью в груди, прошептала я и попятилась.
– Ди, – протянул ко мне руку человек, которому я доверяла, как себе. В которого верила, как в себя. – Мне нужно многое тебе объяснить.
А я лишь трясла головой и пятилась назад, не в силах вымолвить и слова. И во все глаза глядела на того, кого считала другом. На того, кто теперь выглядел незнакомцем. Потому что выяснилось, что он и был для меня незнакомцем.
Краем сознания, той частью себя, которая оставалась хладнокровной и рациональной даже в самые тяжелые времена, я вдруг осознала, что в начальнике что-то неуловимо изменилось. Что-то, из-за чего он выглядел вроде, как и прежде, но при этом как-то совершенно иначе. Не знаю, что было тому причиной. Может быть, изменившееся выражение лица, которое стало уверенным, властным и даже где-то жестким. Может быть, взгляд, в котором читалась решимость и нетерпимость. Может быть, разворот плеч и осанка, которые вдруг показались до боли похожими на отцовские, свойственные тем, кто с детства привык носить расшитые золотом и драгоценными камнями, а потому невероятно тяжелые, парадные костюмы и королевские мантии. А может быть…
Может быть он просто перестал притворяться? Притворяться тем, кем никогда и не был.
– Этого не может быть, – с надломом в голосе вырвалось у меня. – Этого просто не может быть…
– Ну, я вас оставлю, а вы поговорите, – засобирался вдруг отец.
– Сидеть! – рявкнула я.
Папа тут же уселся обратно, сложил ручки на коленях и лишь после осознал, что сделал, а потому возмутился:
– Диаманта!
– Нечего тут на меня глаза пучить! – я развернулась и пошагала к двери, боковым зрением отметив притаившуюся за углом с видом заправского партизана бабулю, не решающуюся вмешиваться в то, что происходило в стенах её собственного дома. – Ты этого женишка мне сосватал, ты с ним и беседы беседуй!
Уже стоя на пороге, я обернулась, посмотрела в Максу в глаза, узнавая в его лице одновременно и знакомые черты, и абсолютно ранее мной не замечаемые. И заявила:
– Кстати, я увольняюсь, расчет можешь оставить себе.
Он ничего не ответил, лишь протянул руку в мою сторону, и я ощутила, как по коже прокатилась чужая сила, чужая магия. Мощная, неудержимая, рвущаяся броситься в бой. Голова тут же сильно закружилась, колени подкосились, а в ушах гулко зазвучали удары. Уже падая на пол, я поняла, что это был стук моего собственного сердца.