Знала я, почему они все носили черные очки - скрывали свои глаза, которые, как бы папуля не старался, не желали выглядеть по-человечески. А потому, выбираясь на берег, к людям, он заставлял своих стражников не только накидывать на себя человеческие личины, но и прятать глаза, чтобы прохожие особенно сильно не шарахались.
Глава XXVII
Добравшись до квартиры, у которой стояло еще по два элемента мебели в белых костюмах, я открыла дверь своим ключом, переступила через порог и столкнулась нос к носу с бабушкой, которая как раз бежала из кухни в комнату с подносом, уставленным снедью.
- О Боги, - хватаясь за сердце, выдохнула бабуля, едва не роняя поднос.
- Все нормально, - я подхватила поднос, вручила его обратно бабуле, чмокнула её в щеку и быстро скинула обувь. - Не переживай.
- Ты себя в зеркало видела? - поинтересовалась ба, покрепче перехватывая возвращенный её поднос другой рукой.
- Ага, я красотка, - весело подмигнула я, уже направилась в комнату, потом быстро вернулась обратно, вновь отобрала у бабушки поднос и уже в компании с ним направилась внутрь квартиры.
Там, расположившись на застеленном цветастым пледом диване гордо восседал отец, закинув ногу на ногу.
- Дочь, - поприветствовал он меня церемониальным кивком.
- Здрасьте, - невежливо буркнула я, практически швырнула на стол перед отцом поднос, едва не отправив бутерброды прямиком в королевский лоб, и упала в кресло в углу.
Лицо отца напряглось, сильнее выступила вперед и так немаленькая челюсть, но он промолчал. Несколько минут мы глупо пялились друг на друга в тишине, нарушаемой лишь воплями дворовых котов за окном.
За то время, что мы не виделись, отец ничуть не изменился, что в принципе было не удивительно. Посторонний человек, взглянув на моего родителя ни за что бы не поверил, что у него имеется взрослая дочь. Потому что выглядел папаша как мой ровесник, при том, что лет ему больше, чем мне раз в пять. Внешность он тоже имел впечатляющую. Высокий, складный, с узкими стройными бедрами и широкими плечами. Длинные абсолютно белые, белее первого снега, волосы достигали плеч и спускались аккуратными гладкими и блестящими прядями ниже, почти до самой талии. Мягкие полные губы ярко выделялись на бледном лице, так же, как и зеленые, точь-в-точь как у меня самой глаза глубокого зеленого цвета, менявшие свой оттенок в зависимости от настроения. Сейчас они были почти прозрачными, цвета средиземноморской волны, пронизанной золотыми лучами полуденного солнца.
- Что с твоим лицом? – первым нарушив молчание, спросил отец, наморщив высокий гладкий лоб, явно не удовлетворенный моим внешним видом.
- Неудачная процедура в салоне красоты, - улыбнулась я холодно. - Больше не пойду к этому косметологу.
- А что это за тряпки на тебе? - не успокаивался родитель.
Я вяло оглядела себя.
Ничего не тряпки, вполне себе приличная одежда. Была. После знакомства с Лозовским моя любимая рубашка радовала глаз пятнами и рваными дырками, выглядя при этом так, словно я сперва помыла ею пол, а уже после надела на себя. Юбка тоже пострадала, но так, как она была черной, то низ выглядел лучше, чем верх. Завершающими штрихами в образе девочки-катастрофы, у которой что ни день, то новая драка служили царапины и ссадины, разбросанные по всем открытым участкам тела, а также синяки, которые к моменту встречи с отцом уже начали активно проступать и переливаться всеми оттенками фиолетового.
- Новая мода, - нашлась я. - Называется “бомж на вольном выпасе”.
Папа подался вперед, прищуривая глаза и внимательно рассматривая мою голову.
- А почему у тебя в волосах стекло? - я только открыла рот, а он уже ехидно поинтересовался: - Новая мода под названием “летела с сеновала, тормозила об окно”?
- В точку, - щелкнула я языком.
- Ты меня позоришь, - прошипел отец, стискивая пальцами длинную трость, которая на самом деле тростью не была.
- Только этим и занимаюсь каждый день, - согласила я и тряхнула волосами, из которых действительно посыпались кусочки стекла. – Так, зачем приперся?
- Хотел увидеть свою дочь, - уже спокойнее произнес отец, поджимая губы.
- У тебя дочерей – целый диверсантный отряд под боком, - фыркнула я. - На них и смотри, я тебе зачем?
- Ты - мой старший ребенок, - как-то уж слишком пафосно выдал папуля, гордо вскидывая подбородок.
- Спасибо, что сообщил, - кивнула я. - Я-то не в курсе была...
- Хватит! - резко вскрикнул папуля. - Хватит язвить и ёрничать, я и лучше других знаю, что ты языкатая.
- Нормальные люди называют это остроумием, - заметила я, продолжая изображать на своем лице что-то, что больше походило на звериный оскал, чем на улыбку. - Но такая формулировка тоже сойдет.
- Надеюсь, твой будущий муж оценит твои таланты, - едко заметил папуля, отчего я тут же перестала что-то изображать.
- До оговоренного двадцать пятого дня рождения еще больше года, - с уверенностью заявила я. - А до тех пор я не будут говорить на эту тему. У нас с тобой договор.
- К сожалению, да, - кивнул отец, поправляя рукав белого пиджака. Вот же, помешанный на белом цвете. - Но кое-что изменилось, о чем я вынужден тебе сообщить.
- Только не говори, что ты решил провести свадьбу раньше, - напряглась я. - Потому что даже ты, как бы у тебя не зудело под хвостом, не можешь нарушить собственное обещание.
- Нет, я не об этом, - вдруг очень по-человечески произнес отец, отводя глаза. - Я должен тебя предупредить, что твой будущий муж уже некоторое время находится в городе.
- Мне сообщили, - с трудом выговорила я, после некоторой заминки. - Бабушка сказала, что он приехал заранее.
- Да, - нехотя выговорил папа, все еще чересчур старательно не глядя мне в глаза. - Но несколько чуть значительно заранее, чем ты могла бы подумать исходя из данной формулировки.
Я мысленно выругалась. Не понять, куда клонит отец было невозможно.
- Как давно? – хрипло выдохнула я, одновременно и торопясь услышать ответ, и не желая ничего знать.
- Несколько лет, - все также нарочито внимательно рассматривая свои ногти ответил отец.
- Несколько — это сколько? - продолжала допытываться я.
- Шесть. Шесть лет.
- Шесть лет?! - заорала я, вскакивая на ноги. - Почему ты раньше не сказал?!
- Потому что знал, что едва только я скажу, как ты тут же умчишься на другой конец света! - подскочил отец вслед за мной. - Ищи тебя потом!
- Уходи, - зашипела я, стискивая кулаки и чувствуя, как от напряжения вздрагивает каждая мышца в и так пострадавшем теле. - Я не хочу тебя видеть… Проваливай!
- Не могу, - проговорил отец, уставившись в стенку мимо меня. Выдохнул, расстегнул воротник и рухнул обратно, словно подкошенный. - Я должен тебя кое-кому представить.
- Таааак, - не хорошо протянула я. - И кто же этот «кто-то»?
В этот момент в сгущающихся сумерках за окном что-то сверкнуло. Уловив быстро возникший и также стремительно погасший свет краем глаза, я невольно дернулась. Нервы были натянуты до предела.
Затаив дыхание и отступив на шаг назад, я уставилась в окно на пространство за стеклом, ожидая чего угодно. Даже появления Лозовского, который был черт пойми кем и, возможно, умел летать по воздуху.
Первые несколько мгновений ничего не было видно, а после на балконе, который от комнаты отделяла стеклянная дверь, прикрытая прозрачной занавеской, зашевелилось что-то темное и объемное. Медленно скрипнула ручка балконной двери и так же медленно приоткрылась сама дверь.
- Познакомься с Тэяном, принцем Грома и Молний, - устало промолвил отец, когда укутанная в черный плащ фигура ступила в комнату. - Твоим будущем мужем.
Фигура одним широким движением сбросила плащ, который с душераздирающим в наступившей гробовой тишине шуршанием соскользнул к его ногам.
- Макс? - с нарастающей болью в груди, прошептала я и попятилась.