Самолет стало ощутимо трясти, дождь и молнии сверкали за окном. Видимость была нулевая, раздавшийся гром, и молния заставили нас всех напрячься, если молния ударит в самолет, то сработает защита по принципу клетки Фарадея. А вот турбулентность, которая трясла самолет довольно сильно, была опаснее в несколько раз. Два выстрела один за другим, прогремевшие в салоне, а затем еще один прозвучали страшнее, чем гром и блеск молний, разрезавшие небо.
— Пойду, посмотрю, что там случилось, — произнес Илья севшим голосом.
Через минут пять томительного ожидания вернулся Илья, он был бледный как мел.
— Они там перестреляли друг друга. В ящиках слитки золота, а не взрывчатка, — произнес он бесцветным голосом. Передав управление Игорю, вышел салон.
Они лежали на ящике с золотом, а третий чуть в отдалении. Понятно все, один пристрелил двоих, а другой не захотел умирать и оставлять золото своему убийце и выстрелил в первого. Теперь вся эта «веселая компания» лежала на груде золота. Проверив пульс, убедился, что они мертвы. Пройдя в грузовой отсек, обнаружил, что там стоят еще около десятка таких же ящиков с «взрывчаткой».
Вернувшись к друзьям, рассказал, о внезапно свалившимся на нас богатстве. Только вот мы по-прежнему не знали, где мы находимся, и сможем ли мы преодолеть грозовой фронт без последствий.
Будто нам в насмешку погода резко ухудшилась, ветер усилился, засверкали молнии. Приборы начали показывать совершенно нереальные показания, хотя мы отчетливо слышали мерный звук двигателей. В этот момент мы все увидели «дырку» она просто манила нас, чистотой и синевой безоблачного неба. По ту сторону грозового фронта, и мы даже ни на один миг не задумались, откуда вообще мог взяться этот просвет. Уверенным движением мы направили самолет навстречу своей судьбе.
Через просвет мы прошли очень тяжело, самолет трясло и кидало из стороны в сторону, но когда мы вылетели из просвета и оказались в чистом небе, произошло невероятное. Все системы самолета выключились, словно по щелчку пальцев. Мы стали стремительно падать, включив резервное питание, смог немного выровнять самолет.
— У меня для вас очень плохие новости ребята, — произнес вдруг Игорь. У нас сломано радио и все электрооборудование, и очень мало топлива.
Слова Игоря произвели эффект разорвавшейся бомбы в самолете, который прямо сейчас стремительно падал.
— Хочешь сказать, что мы над океаном, и у нас ни капли топлива? — спросил Илья.
— Я не знаю, где, мы находимся. Не знаю, как долго мы в воздухе. У меня нет ни мысли или догадки относительно долготы и широты. Но одно я знаю точно, что нет ни какой возможности, чтобы послать сигнал бедствия, — ответил напряженно друг.
Я подавил в себе приступ паники и взял дело в свои руки или же остальные, тоже, не выдержат и запаникуют.
— Игорь, у нас нет никаких проблем, потому что ты сидишь за штурвалом. Ты самый опытный из нас летчик. Судя по датчикам, у нас примерно есть пять минут пока мы останемся без топлива.
— Тогда ты постараешься планировать, — ответил Илья на невысказанный вопрос друга, казалось, ему передалось мое спокойствие. — У нас есть пара минут. Какие есть варианты? Ты видишь сушу, на которую мы можем приземлиться? Мне следует поискать парашюты?
— Парашюты не сработают, — ответил Игорь, покачав головой. Этот самолет вот-вот упадет. У нас примерно десять минут на то, чтобы разработать самый лучший план для выживания.
— Из-за давления дверь невозможно будет открыть, пока мы не приблизимся к воде. Самое лучшее, что мы сможем сделать — попытаться найти место, чтобы приземлить самолет. Если нам повезет, может быть, мы недалеко от побережья, или каких нибудь островов.
— Алекс, Илья попытайтесь упаковать свои телефоны, чтобы на них не попала вода. И максимально экономьте заряд батареи. Алекс, собери всю еду, которую только сможешь найти в хвостовой части, на случай, если нас спасут не сразу. И еще воды. И посмотри, есть ли здесь спасательный плот, — крепко держа штурвал, четко отдавал приказы друг.