Не только смута не успокаивается, но разгорается снова. В окрестностях Ялты громят удельные имения, в Царстве Польском каждый день несколько убийств, по всей России аресты не прекращаются. Сегодня есть сведения, что арестован наконец пресловутый Гапон. А чиновный Петербург в это время покоится как бы в уповании, что главная смута подавлена, что все начало успокаиваться — начались снова и приемы, и балы, и театры, и проч. увеселения.
28 февраля.
Вчера по телефону сказала Никольская, что муж ее назначен министром земледелия. Мне жаль Алексея Петровича. Он — дельный, умный, но скромный, а теперь надо, чтобы министры были нахалы, иначе их заклюют. Министру надо уметь выказывать авторитетность, самоуверенность. Все это не дано Никольскому. Фигура его тоже будет ему мешать, у него такая скромная наружность.
1 марта.
Бутовский рассказывал про Лауница, что у него хаос в делах полный, разобраться он не может. Докладчик Пугач с унынием смотрит на его стол, экстренные пакеты не распечатываются, распоряжения по три дня задерживаются, просителей сам Лауниц не принимает, а за него принимает его помощник Сосновский, — самосохранение у Лауница на первом плане, других подставляет под пули. 27 февраля в Совете министров Витте в присутствии Лауница высказывал Дурново, что одним обществам и союзам Лауниц мирволит, а других не разрешает, что так не должно быть. На это Лауниц необдуманно выпалил, что он вполне индифферентно относится и к тем и другим, что он здесь еще недавно и что они ему вполне безразличны. Возможно ли подобное отношение и подобный взгляд у градоначальника! Теперь правитель канцелярии Лауница решил ни одного конверта не подавать запечатанным, всегда раньше его знакомиться с делом.
Вчера Максимович по телефону сказал, что окружной суд приказал арестовать листок против евреев, напечатанный в типографии градоначальства. Оказался этот листок написанным чиновником Министерства внутренних дел Лавровым, большой дрянью, прошел цензуру цензора Соколова. За свое сочинительство Лавров изгнан из Министерства внутренних дел. По поводу этого листка ясно обозначается неумелость Лауница, его незнание законов, его скоропалительность. Вникать в дело он не умеет — записывает то, что говорится в разговоре, и записывает то, что к данному делу не относится, а совсем к другому делу относится.
Вместо Воронцова посылают на Кавказ наместником принца Луи-Наполеона. Про него дурные сведения. Армяне его купили подарком, когда его посылали в Кутаис усмирять, — подарили ему красавицу, которой он пленился, заперся с ней и о беспорядках забыл. Теперь эта красавица всюду ему сопутствует, и за нее армяне у него в фаворе.
Ванновский говорил про войну японскую, что мы в Маньчжурии были многочисленнее японцев, что артиллерия наша была лучше японской, что тяжело сознаться, что всему виной беспечность русских; чувство самосохранения преобладало в нашей армии, патриотизм отсутствовал, дисциплины не было никакой.
2 марта.
В Москве чувствуется тревожное в воздухе. Вчера вытребованы были из Твери войска для охраны там Николаевского вокзала. Что все еще не успокоилось — в этом и сомнения нет, только правящие сферы желают убедить в этом население, но цели не достигают. Еще много видов придется перевидать.
Сегодня большой бал у министра внутренних дел П. Н. Дурново. Дурново — умный человек, а делает глупость; теперь давать балы, это — танцы на вулкане.
6 марта.
Сегодня Чухнин утвердил приговор над лейтенантом Шмидтом. Изменил только одно: вместо повешения — расстрелять.
7 марта.
Сегодня приговор над лейтенантом Шмидтом приведен в исполнение. Стишинский говорил, что думал, что его помилуют, что здесь усиленно работали, чтобы его помиловали. Вчера Витте в Гос. совете был в очень возбужденном состоянии, он стоял за помилование Шмидта.
Сегодня сказал Зилотти, что Грингмут предается или уже предан суду за свои газетные патриотические статьи и за свою патриотическую деятельность. Теперь у нас все возможно. Возле Грингмуга теперь соединяется большая партия монархистов; понятно, что расчет Витте — уничтожить престиж Грингмута. Этот суд может породить в России массу скандалов и беспорядков. Непонятен царь, который ненавидит Витте, его боится и все-таки держит его. Мне всегда казалось, что у Грингмута недостаток, что он хватает через край.