На днях у нас был сын Льва Толстого, тоже Лев. Он пришел как раз в ту минуту, когда мы читали «Беседу». Он, оказывается, о ней ничего не знал, а также не знал и о том, что в Нью-Йорке запрещено продавать «Сонату», что тамошние власти (в свободной стране!!) нашли ее безнравственной и вредной. Сын Толстого рассказал, что та дама, которая взялась переводить в Нью-Йорке «Сонату», писала им, что отказывается, так как содержание неприлично. В Дании «Сонату» тоже запретили продавать.
Дочь С. Н. Толстого, Верочка, провела на днях 8 дней в Ясной Поляне. Говорит, что Л. Толстой вполне поправился от кумыса. Гостей Льва Толстого в его семье называют «темными» и «дремучими». «Темные» — последователи Толстого. Они не приняты в семье, их только видит Л. Толстой, но они проходят через семейные комнаты. «Дремучие» — это уж фанатики учения. Они даже не проходят через комнаты, но впускаются через черные двери. О «темных» Толстые говорят, что они, по большей части, приятные люди, но в чем эта приятность состоит, объяснить не сумели.
28 августа.
Были у нас Толстые. Говорят, что Л. Толстой в последнее время много пишет. Разбор своей повести преосвященным Никанором он громко читал за столом в Ясной Поляне, и чтение вызывало у него громкий смех. Видно по всему, что это — человек неверующий, но он, видимо, имеет огромное влияние на молодежь. Наши Толстые, девушки, когда вернутся оттуда, снова принимаются чудить: не едят говядину, никакой птицы, относятся к церкви с пренебрежением и проч.
Толстые тоже говорили, что, когда Ге повез свою картину «Христос перед Пилатом» в Америку, Л. Толстой написал одному известному американцу свой взгляд на эту картину, где он указывает, что мысль Ге верна, что иначе нельзя было представить Христа. Они же говорят, что Ге нарисовал Христа со своего сына, который чрезвычайно неприятной наружности, и поэтому картина произвела на них неприятное впечатление.
4 октября.
Бедный вел. кн. Николай Николаевич-старший сошел с ума. Пункт помешательства — что все женщины в него влюблены. Харьковский профессор, психиатр Ковалевский, нашел, что он неизлечим. Страшная судьба братьев покойного царя. Константин Николаевич — в параличе, без языка, а этот — сумасшедший. Вел. кн. Михаил Николаевич, говоря о своих братьях, сказал, что и его ожидает такая же участь, т. е. сумасшествие, что это их семейная болезнь под старость.
5 октября.
Про покушение на Баранова (нижегородский губернатор) много ходит версий. Оказывается, что выстрел последовал, когда револьвер был в руках Баранова. Муравьев ездил производить следствие. Генерал Петров говорит, что Владимирский, который покушался на жизнь Баранова, — совсем не социалист, а просто захотел обратить на себя внимание. Жуков же (редактор «Нижегородского листка») уверяет, что это — нигилист, что в городе уже арестовано 20 человек его сообщников и что он сказал, что ему не удалось убить Баранова — убьет его другой, что он намечен. Говорят, что государь сказал, что не верит в покушение на жизнь Баранова, будь это покушение на другого, он бы поверил, а Баранов сам это устроил. А как верил и любил Баранова когда-то государь.
13 октября.
Ужасный сегодня бюллетень о здоровье вел. кн. Николая Николаевича: приступ судорог, затем ненадолго спячка, после чего явилось трясение челюсти, языка и ослабление памяти. Недолго проживет. П. Н. Николаев рассказывал, что он искусал Афиногена Орлова, но не опасно. Укусил его в двух местах.
16 октября.
Вышнеградская рассказывала, что выстрел, направленный в Баранова, предназначался, как это выяснилось из показаний злодея, ее мужу. Убийца желал, чтобы говорили о нем; накануне уже хотел убить Вышнеградского, но не мог его узнать, так как было много лент вместе, говорит, что поэтому он не мог убить министра финансов.
17 октября.
Была Скальковская. Рассказывала, что перед маневрами в Волыни случилось в Варшаве следующее. Трое юнкеров так кутили, что избили жандарма, но дали ему 200 руб., и он обещал молчать. Вернувшись в заведение, они узнали, что убит их унтер-офицер. Подозрение пало на них, так как они с ним дурно жили. Гурко приказал произвести следствие: все оказалось против юнкеров. Их приговорили расстрелять, что и было исполнено. Один из них — сын московского купца Перлова. Отец просил отложить расстрел до его приезда, вносил как поручительство 400 тыс. руб., хотел проститься с сыном. Но ему в этом отказали. Теперь же говорят, что убийца (мясник) сказался, сам заявил, что он убил унтер-офицера, а юнкера ни при чем. Государь, как говорят, очень недоволен, и Гурко вызван сюда.